Выбрать главу

— Как разберешь?

— А так. И ты и я знаем, кто имеет право решения принимать. И решать что к чему — не нам, нам исполнять только. Нам приказали — мы исполнили. Все!

Огарков подумал, потом сбавил тон

— Расплылся я что-то.

— Расплылся. Решай. Я не хуже тебя знаю, что делается. Но решать — ему можно верить, а кому нет — дело не наше. Что тебя съели, что меня. Что тебя вернули, что меня. Все что мы можем сделать — мы должны сделать. А если что… то и поступать будем, по обстоятельствам, как честь и оперативная обстановка подскажут. Согласен?

— Согласен… — сказал маршал Огарков, и потом добавил уже тверже — согласен.

— Вот и хорошо. А чая бы где неплохо раздобыть.

— Обойдемся. В столовку зайдем на обратном пути.

— Да? Ну тогда — я тебя слушаю. Откуда вся эта беда взялась…

Огарков встал, прошелся по кабинету, словно вымеряя его шагами. Напряжение не рассеивалось — оно нарастало.

— Ты ведь уже понял — где?

— Не дурак. К нефти идем…

— К ней самой. К черной жиже, к крови государств. Ох и жарко там будет, не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом …

— Не привыкать. Так что?

— При бровастом еще делали. Сверхсекретная группа.

— А подробнее.

— Подробнее. Ты помнишь сороковой объект?

— Нет.

— Замаскированный командный пункт высшего уровня. Даже лучше, чем здесь. С душой строили… больше ста метров заглубление. Под него, под план.

— А этот — откуда знает?

— Этот… он же первым в Азербайджане был. Не мог не знать. Он стройку обеспечивал… да и много чего другого…

— Что — другого?

— Он до этого был председателем КГБ республики. По заведенной традиции республиканские КГБ специализировались на какой-то стране… ну, желательно чтобы с языками там нормально было… Они — на этой стране специализировались.

— Иран…

— Он самый. План по нему был. Потом оттуда — бросок дальше, прежде всего — на Аравийской полуостров. Бровастый зеленый свет давал… много чего под это сделали. А план был — до мелочей.

— А потом что? Отменили?

— Какое… Андропов… Он все сломал. Все что смог сделал — чтобы не делать.

— Как?

— А как ты думаешь мы в Афган влезли? У Андропова были возможности — и материалы от его резидентуры, от советника — шли напрямую в ЦК. Табеев***, который при Амине был — квасил часто, из него посол… хам хамом, больше и сказать нечего. Потом, когда довелось ознакомиться и сравнить с тем что наша резидентура давала — за голову схватились. Да поздно уже.

— А Андропову то зачем было?

— Вот и спроси. Мутный человек был, очень мутный. И опасный. А этот… на его стороне тогда был, вот я ему и не доверяю…

— Так шаха тогда — мы?

— Да нет… Просто мы просчитали. Что когда где — годом больше, годом меньше — какая разница. Все равно — без вариантов, мы там сразу только в первом эшелоне общевойсковую армию разворачивали. И не сказать, что неправы — власти то там не было. А потом… американцам оставалось только бомбить. Нас. Потому что там уже — ничего не сделаешь. Просто не успеешь.

— И что потом?

— Потом просрали все. Был момент, когда дивизии — к аэродромам взлета вышли. Помнишь, американцы тогда туда высадились?

— За заложниками?

— Да какими заложниками… За какими в душу мать заложниками — за заложниками можно было бы и в другом месте высадиться. Плацдарм они обеспечивали, понимаешь? Плацдарм!

— Да иди ты! И кто бы высадился?

— Это сейчас хорош посылать. А тогда все пересрались, у нас уже три дивизии ВДВ идут к аэродромам взлета под видом учений, а кое-кто уже и красные пакеты вскрывает. Выдвинуться в район… обеспечить… меры маскировки… десантироваться в район… обеспечить десантирование посадочным способом основных сил… Вот и обосрались все тогда, а главное — Юра обосрался, жидок наш недоделанный. Это ведь он к Бровастому прорвался в кабинет чуть ли не силой и бухнул — так мол и так, семнадцать ядерных зарядов, американцы уже бомбардировщики держат под парами. Бровастый и дрогнул, стар тогда был в такие игры играть.

— А ты — не дрогнул?

— Я то не дрогнул. И в штабе никто и ухом не повел. Три эскадрильи "двадцать пятых" на аэродромы СКВО и ТуркВО — и посмотрел бы я, докуда американцы на своих буйволах**** долетели бы. А главное — пусть бомбами бросаются, пусть — посмотрел бы я, почем им арабы потом нефть бы стали продавать. Так бы и прибежали все к нам, безо всякого плана.

Министр тряхнул головой

— Выпить бы. Есть?

— Откуда…

— И у меня нет. Кабинет чужой считай.

Министр вздохнул

— Наделали бы тогда делов…

— Вот тогда бы как раз и наделали. Американцы во Вьетнаме армию потеряли полностью, они ничего не смогли бы нам противопоставить. И Рейган бы — попрыгал, попрыгал — да и заткнулся бы. А сейчас… в лобовую идем.

Советник министра, маршал Огарков, один из лучших на тот момент военных теоретиков в мире вздохнул, вспоминая старые времена. Все таки армия существует не только для того, чтобы защищать, но и для того — чтобы сокрушать. А бессмысленное и затратное противостояние в Европе — изрядно поднадоело.

— Наше дело малое: нам приказали — нам выполнять — подвел итог министр — если ты знаешь, тебе и карты в руки. Собери группу — ту что план делала. Сможешь?

— Нехитрое дело. Не так много времени прошло.

— Завтра напиши, что нужно и подай на мое имя. Но без секретариата. Я распоряжусь, чтобы выделили. Недели хватит?

— Две.

— Две так две — легко согласился министр — но сделай все по-умному. Где мы там стоим?

— Сирия, Иордания, Йемен. Самое главное — Ирак.

— Ирак… — Соколов задумался

Отношения СССР и Ирака были непростыми — причем непростыми их делал человек по имени Саддам Хусейн. Ирак заканчивал жуткую (по местным меркам), кровопролитную войну с Ираном, фактически отстаивая интересы всех государств региона — сложно было бы предположить, что было бы, если бы шиитский религиозный экстремизм выплеснулся вовне Ирана и поджег соседние страны. В Иране с самого начала после революции была поставлена задача — поджечь соседние государства. Разницы между капиталистической и социалистической ориентацией не ставилось, США провозглашались Большим сатаной, СССР — Малым сатаной. Экспортом революции занялся первоначально известный аятолла Монтазери, он был убит в восьмидесятом — иначе бы Афганистан мог заполыхать еще страшнее. Почти сразу же после его смерти в составе иранских спецслужб был создан отдел экспорта исламской революции, укомплектованный старой, еще шахской закваски жандармерией вперемешку с радикалами, готовыми посылать детей на минные поля*****. Помимо знаменитой "Пешаварской семерки" существовала еще и "восьмерка" партии, чьи лидеры скрывались в Иране. Для СССР проблема была в том, что Хусейн в равной степени пользовался поддержкой и США и СССР, это вообще была уникальная ситуация — и потому в предел обнаглел. Но советники то в Ираке сидели советские, и оружие большей частью закупалось — тоже советское, и майоры-капитаны-полковники учились в советских военных училищах, а это капитал, значение которого переоценить невозможно. Может быть, поэтому Хусейн сознательно и притормаживает развития отношений — не хочет попадать в зависимость. У них там есть нефть, есть армия одна из самых сильных в арабском мире, и году к девяностому — девяносто третьему она окажется на пике своей формы. Только что прошла война с Ираном, война победоносная, ряды пополнили, технику подновили, уроки извлекли, на должностях офицеры с солидным боевым опытом… Такой армией можно дела делать.

Вот только… вопрос встанет с Саддамом. Саддам — это крапленая карта в колоде. Ну да… пусть КГБ с МИДом это дело решают, не военное это дело решать.

— Кого из Ирака знаешь? — внезапно спросил министр

— Анатолий Иванович Мокроус — не растерялся советник министра, память у него была профессиональная — бывший ГВС сейчас в отставке. У него там каждый второй саддамовский генерал — его личный друг, а в тех местах это много значит.