– Маршал… Маршал, мне кажется, что вы реагируете чересчур бурно. – Толстые губы Ориона искривились в напряженной улыбке. – Нам не следует сшибаться лбами. Мои люди еще могут потребоваться Кавелину.
– Не исключено. Особенно сейчас. Но у нас нет средств, и, кроме того, мы вам не доверяем.
– Вы продолжаете дуть в одну и ту же дуду. Что же я, по вашему мнению, должен вам поведать?
– Правду.
– Вы были полковником гильдии. И как наши вожди делились с вами своими планами?
– Никак.
– Неужели вы действительно верите, что мне говорят больше? Время от времени я получаю письма. Как правило, это директивы для переговоров. Иногда в них задается вопрос: что происходит в Кавелине. Маршал, я – солдат и делаю то, что мне приказывают.
– Что же, я приказываю вам уходить. Для Кавелина наступают трудные времена. И у меня не будет времени следить за вами или за кем-то другим.
– Вы заблуждаетесь, но тем не менее я вас понимаю.
Пока они спорили, Вартлоккур продолжал показывать Рагнару фокусы, время от времени искоса поглядывая на Ориона. Полковник каждый раз вздрагивал, ловя на себе взгляд чародея.
– Возможно, вам действительно не нужен мой полк, – пробормотал Орион, глядя на Вартлоккура.
– Вы имеете в виду его? Нет, ему я тоже не доверяю. Просто случилось так, что сейчас мы с ним попутчики. Хозяин, и сколько же дерут с гостей в вашем заведении?
– Только не с вас, маршал. Это огромная честь для нас.
– Значит, вы меня раскусили?
– Я шагал под вашими знаменами, сэр. Во время войны. Прошел весь путь от озера Берберич до последней битвы. Под Баксендалой стоял в первой линии. Взгляните. – Он расстегнул рубашку. – Один из черных дьяволов сделал это, сэр. Но я жив, а он поджаривается в Аду. Все так, как и должно быть.
Рагнарсон, конечно, не помнил этого человека. В то время множество крестьян-вессонов встали под его знамена. Они были хоть и не очень искусными, но упорными бойцами.
– Как идут у тебя дела? Я всегда радуюсь, если мои старые боевые друзья процветают.
Браги часто приходилось оказываться в подобном положении, и каждый раз он чувствовал себя несколько смущенно.
– Процветает вся страна, сэр. Десять лет мира. Десять лет спокойной торговли. Десять лет, как нордмены не суют нос в чужие дела и не сводят бесконечные счеты между собой, вытаптывая конями урожай и сжигая чужие дома. Маршал, все говорят – настало время, чтобы вы стали королем.
– Сэр, за кого мы тогда сражались?
– Да, маршал, мы сражались за королеву. Я не подстрекаю к мятежу. Мы любим её величество и скорбим только потому, что она не подарила нам наследника. А теперь, когда здесь по ночам туда-сюда скачут какие-то люди и когда ходят разные слухи… Люди, маршал, начинают беспокоиться. Они не понимают.
– Простите, – сказал Рагнарсон, обращаясь к своим сотрапезникам. Иногда в кухне… – С этими словами он обнял хозяина постоялого двора за плечи и увлек его в кухню.
– Приготовь что-нибудь. Взбей им какой-нибудь десерт. Тем временем скажи мне, что вы не понимаете. Поделись со мной слухами. И об этих всадниках, скачущих в обе стороны.
– А тем, другим, тоже сказать?
– Некоторым из них нельзя доверять. С мальчишкой все в порядке – это мой сын. Немного упрям и чрезмерно горласт. Получил эти качества в наследство от деда. Так что давай. Начинай со слухов.
– Понимаете, нет ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем. Даже слухи какие-то неопределенные. У всех возникает ощущение, что что-то не так, Я надеялся, что вы сможете снять тяжесть с моей души. Или сказать – дело идет к драке, так что будь готов.
– Пусть мои слова останутся между нами. По правде говоря, я тоже мало что знаю. И как ты, не могу точно указать на что-то конкретное. Эти всадники в обе стороны… Что ты о них знаешь?
– Не много. Они у меня не останавливаются.
– Кто они?
– Я их называю – «люди, путешествующие по ночам». Они скачут от прохода Савернейк. Или в сторону прохода. Сейчас их меньше, чем раньше. Одна-две группы в месяц. Каждая из двух-трех человек.
– Днем ты их видел?
– Нет. Но думаю, что ездят они не к добру. Хороший человек не будет скакать по ночам, минуя единственный пристойный постоялый двор на двадцать миль в любую сторону.
– Они проезжают каждый месяц в одну и ту же ночь?
Браги напряженно соображал… он даже немного воспрянул духом – похоже, он наконец-то напал на след врага.
– Нет. Вроде бы они ездят как придется.
– И сколько времени это продолжается?
– Добрых два года. И это все, что я могу вам сказать. Лишь добавлю, что несколько человек проехали этим утром. Солнце, кажется, уже взошло. Мчались так, будто за ними гнались все демоны ада. Если они не украли где-нибудь свежих лошадей, то сейчас уже топают пешком.
– Но ты сказал…
– Что не видел их днем? Да, и я не соврал. И у этих я успел увидеть удаляющиеся задницы. Их было трое, и думаю, что они из тех, кто путешествует ночью, так как тоже проскакали мимо.
– Ну и что из того?
– Здесь, маршал, останавливаются все. Я приметил это местечко, когда мы тащились назад, загнав О Шинга в его насквозь пропеченные солнцем земли далеко на востоке. Если посмотреть со всех сторон, мой постоялый двор стоит в самой что ни на есть середке. Здесь есть вода и хорошее пастбище… Не знаю, как вы это называете? Экономика, что ли? Одним словом, люди здесь всегда останавливаются. Это отличное место для отдыха. Вот и вы тоже задержались, хотя по всему видно, что спешите так же, как и люди, проскакавшие утром. Ко мне заглядывают даже те, кому задерживаться не положено. Солдаты, например. Недавно здесь был взвод, направлявшийся в Майсак. Они остановились, и я не слышал, чтобы сержант кричал «нет». Останавливаются все, кроме тех, кто скачет ночью.
– Спасибо. Ты мне очень помог. Я не забуду этого. Но ты можешь сделать для меня еще кое-что.
– Все, что скажете, маршал. Только благодаря вам человек вроде меня может владеть таким заведением в таком месте…
– Хорошо, хорошо. Ты вгоняешь меня в краску. Вообще-то я хочу попросить тебя о двух вещах. Во-первых, когда мы выйдем в зал, ты будешь восхвалять меня за то, какой хороший десерт я выбрал.
– И это все?
– Нет. Самое главное начнется после того, как мы уедем. Ты нас никогда не видел и никого не знаешь.
– Так и есть, сэр. Я никого не знаю, кроме вас.
– Забудь и меня тоже.
– Секретная миссия, значит?
– Точно.
– Считайте, что я все забыл. Второй приказ, сэр?
– Не спорь, когда я буду платить за еду. Если попробуешь, то я оборву твои большие уши.
– Знаете, сэр, – ухмыляясь от уха до уха, проговорил ветеран, – вы дьявольски хороший человек. Настоящий человек.
Рагнарсон чувствовал себя виноватым. Что сказал бы старый солдат, узнав об Элане и королеве.
– Поэтому мы тогда и пошли за вами. Иначе мы не встали бы под ваши знамена, это точно. Вы без труда можете определить наши первоначальные резоны в ту пору. Грабеж и надежда хоть на время освободиться от зависимости. Но мы к вам присохли. И все помнят о вас. Горцы тоже вас вспоминают. Некоторые из них спускаются к нам и говорят то же самое. Если когда-нибудь у вас будет трудное время, вам надо будет лишь подняться на стену в Форгреберге и громко крикнуть, что вам нужны добрые воины. Еще не успеет взойти солнце, как под стеной соберутся тысячи и тысячи надежных людей.
Рагнарсону оставалось надеяться, что так и произойдет.
– Попомните мои слова, сэр. Есть люди, которые не участвовали в нашем походе и не дрались под Баксендалой, но и они придут к вам. У них может не быть мечей, которые вы велели иметь, – мечи стоят дорого. У них будут только самодельные щиты из дуба, такие, что делали в старые времена, на них не будет брони, но они придут. Они принесут свои косы, цепы и ножи, они скуют для себя тяжелые молоты и топоры…
Рагнарсон громко шмыгнул носом и смахнул несуществующую слезу. Но он на самом деле был бесконечно тронут. Браги не верил и половине услышанного, но существование даже одного человека, так ему преданного, затрагивало глубинные струны души.