5 "Запутавшаяся тетя Мышка"
Настя держала в руках кружевной бюстгальтер и все не могла отыскать в рюкзаке к нему бикини — это была, можно сказать, ее униформа: она надевала дорогой гарнитур, когда предстояло позировать. Сейчас впервые она наденет его, чтобы снять не самой. Его-то она так долго и искала в своем шкафу, а потом оправдывалась за свою нерасторопность погрызанной босоножкой.
— Настя, ты можешь поторопиться?
Дверь не закрыта — она подумала, что запираться некрасиво — но Кеша все же постучал и остался в коридоре. Он пошел в душ первым и сейчас уже, должно быть, завязал галстук и уложил волосы, а она свои даже не начала еще сушить.
— Сейчас! Пять минут!
За пять минут ничего не высушишь, но решишь остаться во вчерашнем белье и переодеться ближе к вечеру. Она наконец нашла бикини и, скрутив вместе с бюстгальтером, спрятала под молнию в кармашек рюкзака, а платье, которое взяла на всякий случай, повесила на крючок: оно из синтетики, отвисится до вечера для этого самого случая.
— Настя, вот ключи, — Кеша протянул ей связку. — Если опять возникнут какие-то проблемы с замком, идешь к консьержке. Я сейчас ее предупрежу.
Настя кивнула и спрятала ключи в рюкзак, прямо в кружева. И вспыхнула, судорожно застегивая молнию, пока Кеша ничего не заметил. Но тот уже был у дверей и подгонял ее пусть не словами, а только взглядом, но очень настойчиво. Так, что у Насти снова не завязывались шнурки.
— Дай сюда.
Кеша присел подле ее ног и завязал оба шнурка на два узла. У Насти от неожиданности перестало биться сердце. А глаза прилипли к пластырю, который они налепили на царапину, выбросив бинт.
— Это ты так волосы высушила?
Его руки бросили шнурки и отвели в сторону свесившуюся на глаза прядь.
— В машине досохнут, — выпалила Настя, краснея от его близости и заботы еще больше. — Я никогда не сушу до конца. Так лучше для волос, — краснела она уже от лжи.
— Пошли сушить в машину, — усмехнулся Кеша, и Насте сделалось неловко еще больше: ему нельзя лгать, он видит ее насквозь, и в какой-то момент ее детскость перестанет его умилять и начнет раздражать.
— Пошли!
Она снова летела вниз без лифта. И он догонял. Но, как прежде, на расстоянии, и ей вдруг безумно захотелось остановиться, чтобы Кеша споткнулся об нее, обнял и наконец поцеловал. Последний их поцелуй был ночью у раковины. Но она боялась его отказа и шла вперед, пока не почувствовала на правом запястье его пальцы. Нагнал, развернул и поцеловал. И она вцепилась ему в шею, чтобы не отпустить, чтобы продлить момент сладкой близости, чтобы утолить жажду, охватившую все тело.
— Настя… — тянул он назад свои губы. — Я так до вечера не дотяну, — проговорил уже держа ее щеки в горячих ладонях. — Я сделаю все, чтобы завтра не пришлось вставать ни свет ни заря.
Он больше не поцеловал. Даже подтолкнул ее в спину — давай, сдавай свой кросс. И она первой добежала до консьержки, которой Кеша на ходу сообщил, что Настя придет первой и если не справится с замком, пусть ей помогут. Бабулька понимающе кивнула и на сей раз пожелала им доброго дня. Но утро в пробке добрым не было — наверное, потому что Кеша забрал пять минут на то, чтобы покурить, и теперь наверстывал упущенное, виляя между машинами.
— Ты ведь почти бросил? — подала голос Настя, когда стало не так страшно следить за машинами, которые они нагло обгоняли.
— Я не специально. Как-то не хотелось вчера, а сейчас не удержался. Но я брошу, если тебя раздражает табачный запах. Во всяком случае, постараюсь при тебе не курить. Идет?
Настя кивнула: пусть делает, что хочет, он все равно лучший.
— Так, вот… — Кеша уже припарковал машину во дворе и сейчас достал из бумажника пару тысячных купюр. — Вот, на кофе и так…
Настя отвернулась — смотрела мимо денег на руль.
— Не надо, у меня есть.
— Настя, прекрати. Мы же договорились не обсуждать деньги.
Она заставила себя взглянуть ему в лицо.
— Мы говорили про кредит.
— Окай… Теперь говорим про карманные расходы. Пожалуйста, возьми. Мне так спокойнее.
— А мне спокойнее со своими деньгами.
Кеша на мгновение зажмурился и тряхнул головой. Какая дурацкая привычка! Пожалуй, это единственное, что в нем действительно может раздражать… Но лишь на секунду, в следующую все забываешь. И еще деньги — их забыть не получается ни через секунду, ни через две.
— Настя, пожалуйста, возьми и отпусти меня заработать еще. А то мне придется просить у тебя, — усмехнулся он и снова тряхнул головой.