е. «Хочешь увидеть больше, Серж?» — «Угу» — и Настя с грацией дикой кошки снимает с себя юбку и кружевные трусики. В другое время она бы умерла со стыда — ведь она сидит перед ним только в облегающем гольфе, чулках и туфлях. Сейчас она сама этого хотела. В голове ее проносились, быстро сменяя друг друга, постыдные фантазии, тщательно подавляемые ею самой с начала подросткового периода — вот она подсматривает через щелку в мужское отделение душевой; вот ее родители занимаются сексом, а она стоит рядом и смотрит на это с любопытством, потом папа приглашает ее присоединиться к ним… Сейчас все это кажется ей таким смешным и наивным! Серж встал, опрокинув при этом стул, который, падая, ударил Настю деревянной спинкой по ноге. Она этого почти не почувствовала, настолько была занята своими эротическими фантазиями и представлением, которое сейчас устроила. Парень же, со словами: «Больно тебе, бедненькая», стал перед нею на колени и принялся целовать и гладить ушибленную Настину ножку. От этого зрелища — и от влажного тепла его губ — у девушки, как уже много раз за последние дни, взмокрело меж ног, слегка закружилась голова. Парень в это время, не прекращая ласкать ее ногу, то спускаясь губами до подъема, то взбираясь вверх по голени до бедра, забрался одной рукой Насте между ног, возбуждая там все, что попадалось его на пути. Когда его указательный палец очутился в ней, по всему телу Насти разлилось, подобно винному теплу, звенящее чувство предвкушения величайшего события в ее жизни. Она слышала, что когда это происходит в первый раз, то бывает больно. Какое там! Если бы ей на голову сейчас упал стоящий неподалеку стеллаж с кучей сексуальных приспособлений, она бы и то не почувствовала. В этот момент парень добрался рукой до того самого предмета сзади между ее ягодицами. Он поднял на нее свое лицо — в его глазах ни осталось ни зла, ни подлости, ни издевательских огоньков. Только желание! Он словно обезумел — пока Настя, как могла, помогала ему освобождаться от одежды, он, обхватив ее бедра и жадно припав к пушистому участку между ее ног, пил ее сок. Резкие приливы удовольствия, которые вызывал его язык, чуть не сбросили бедную Настю со стула. Наконец он освободился от всей одежды и остался перед ней голый. Настя была просто поражена размерами и мощью его орудия. Ей очень захотелось прикасаться к нему, ласкать его, принять его в себя, как тихая гавань принимает после боя потрепанные военные корабли. Теперь уже она стояла перед ним на коленях, держа в руках горячий, пульсирующий кусок плоти. От него исходил ни с чем не сравнимый запах. Он не был приятным или изысканным — напротив, он будил в ней все низменное, грязное. И сейчас он был дороже ей любых духов! Отступил на второй план даже запах пота, обильно исходивший от них и наполнявший атмосферу подсобки пороком. Настя несколько раз поцеловала член прямо в головку, а затем, ощутив на губах солоноватый привкус похоти и вспомнив кадры из одного срамного фильма, открыла свой прелестный ротик пошире и надела свою голову на пульсирующего «мальчика». Запрокинув голову и застонав от страсти, Серж прижал Настину голову к своему паху — Настя уткнулась лицом в пахучие заросли на его лобке, из глаз потекли слезы счастья. Почувствовав, что не может больше дышать, Настя высвободилась из сладкого плена, оставив на своем языке непередаваемый вкус мужского достоинства, а на члене — следы губной помады. Тем временем Серж через голову снял с нее гольф. Острые шипы бюстгалтера, едва вмещавшего разгоряченные Настины груди, воинственно блеснули. Настя уложила партнера на пол, лицом (и, соответственно, членом) вверх, и, кокетливо примостясь над ним, словно птица, устраивающаяся в своем гнезде, расставив стройные ноги по бокам от его тела, стала опускаться на его орган. Все это время она неотрывно смотрела ему в глаза, ожидая момента, когда его конец войдет в нее, а он ласкал руками ее ноги от носков туфель до колен, иногда легонько пощипывая ее то за икру, то за подъем. И вот она почувствовала его сначала на своих нижних губах, затем глубже, глубже, и, наконец, села полностью! Снова вверх и (уже быстрее) вниз. Боли она не почувствовала, только глянув вниз, увидела, что к следам ее помады на основании члена, соединявшего теперь их в одно целое, прибавились потеки крови. Это только подстегнуло ее. Ее приседания стали чаще и интенсивнее, подымаясь по его стволу, она с головокружительной скоростью обрушивала свой зад вниз, добровольно насаживаясь на кол из живой разгоряченной плоти. Серж стонал. Они взялись за руки, сжав их так крепко, что побелели костяшки их пальцев, и он стал помогать ей в ее нелегком деле. Настины груди ныли так сладостно, словно были сделаны из того же материала, что и маленький набухший вырост у нее между половыми губами. При каждом приседании каблучки-шпильки цокали и издавали скребущий звук трения острого металла по дереву. Искусственный член в Настином заду завел механизм ритмичных сокращений мышечного кольца, раздражая его своими ребрами. И когда они оба ощутили первый неимоверной силы удар оргазма — начавшись от места их соединения между собой, экстаз разлился по их телам, горячим потоком заполнив все их члены — Настя поняла мутнеющим в дымке любовного угара сознанием, что ноги ее больше не держат. От усталости икры, ступни, пальцы ног свело судорогой, и это была самая сладостная судорога в ее жизни — каждая ее нога была словно объятый оргазмом половой орган! Чувствуя, что сейчас потеряет сознание от передозировки наслаждения, она закричала, нет, вернее, взвыла, словно волчица. Ее хриплый, грудной, полный страсти вой соединился с подобным ему стоном Сержа. Если бы в этот момент кто-либо проходил по улице рядом с лавкой, то непременно услышал бы их. Упав на колени, Настя легла Сержу на грудь, распластавшись на нем. Они слились в глубоком поцелуе, их языки сплелись подобно сонму змей, и это было приятно. Сергей продолжал работать тазом, вгоняя свой член все глубже и глубже в горячее Настино тело и вызывая в них обоих все новые и новые волны страсти, шипы Настиного бюстгалтера впились ему в груди, раздирая их до крови — это лишь еще более разъяряло его. Ошейник Насти оцарапал Сергею грудь и горло, но он не замечал этого. Они ласкали друг друга руками везде, где только могли дотянуться, а там, в самом низу, Настины ножки в туфельках терлись о его грубые мужские ноги, пришпоривая Сергея в икры острыми каблучками-шпильками: «Глубже, глубже, сильнее, не останавливайся, еще, еще, ЕЩЕЕЕ!» Сознание покидало их, движения стали похожи на судороги при эпилептическом припадке — отрывистые, толчками, неритмичные спазмы охватили тело Насти, ноги ее задрожали крупной дрожью, оставляя на ногах Сергея кровавые отпечатки каблуков. Ее пот смешался с его потом, ее кровь — с его кровью, а внизу из нее уже извергались потоки белесой спермы, которые просто не в силах было вместить ее влагалище… Казалось, что этому не будет конца!..