- Отдай, сейчас же! - Потребовала Настя и потянулась, чтобы отобрать.
- А вот шиш тебе! Принеси мне чего нибудь поесть, может и отдам! - заявил тот.
- Нет! Отдай, отдай! - Настя безуспешно пыталась дотянуться до заветного клочка бумаги.
- Если не выкупишь, я ее выброшу! - заявил мальчишка и,запрыгнув на подоконник, высунул руку в окно, держа фото двумя пальцами.
- Да отдай же, отдай! - Она прыгала, пытаясь достать его руку из окна.
В этот момент случилось страшное: фотография выскользнула из руки и поднимаемая ветром понеслась в скверик, разбитый во дворе приюта. Не чувствуя под собой ног от ужаса, девочка выскочила из дома и понеслась в сквер.Фотокарточка лежала на свежеокрашенной скамейке, прилипнув глянцевой стороной к одной из досок. Вне себя от горя, Настя взяла фото, но вместо привычных и любимых черт на нее смотрела отвратительная зеленая клякса из полузасохшей маслянистой краски.Сколько ни старалась она исправить фотографию, как ни терла ее пальцами, сколько ни слюнила - краска упорно не желала уступать, даже напротив - подленько размазывалась по остальной поверхности пачкая свадебное платье мамы .
Большей беды Настя не могла себе представить. Образ единственного близкого человека, той которая могла защитить ее от Ночи, так беспощадно снова вцепившейся в ее сердце был навсегда утерян. Боль перехватила дыхание. Настя не могла ни говорить ни кричать, только молча глотала слезы, а соленые капельки стекая по щекам и ненадолго задерживаясь на подбородке, словно с сожалением отрываясь от детского личика падали на испорченную фотографию, бессильно пытаясь исправить это неотвратимое зло.
- Что произошло? - подошел с вопросом учитель дядя Степан Аркадьевич.
Настя не отвечала, казалась что Ночь добралась до нее и свет навсегда ушел из ее жизни, из ее души.
- Настя, ответь мне. Что случилось?!
Настя посмотрела на дядю Степана и протянула к нему руку с истерзанной фотокарточкой.
- Да-а.-протянул тот. - Вот беда-то. Ладно я попробую тебе помочь.
Взяв фото из руки девочки он ушел к класс, где достал реактивы из школьной химической лаборатории. Начался процесс реставрации. Все это время Настя стояла рядом затаив дыхание, ей казалось что если только дядя Степан Аркадьевич сможет спасти мамину фотокарточку, тогда и мама сможет найти ее. Ей так страшно было надеяться на чудо, и в тоже время ни о чем более она не мечтала как о чуде. И чудо произошло.
Дело было не в том что краску удалось удалить, даже не в том что фото после реактивов стало чуть ярче. Чудо было в том что с фотографии на Степана смотрели знакомые глаза, то лицо которое он первым увидел после кантузии в госпитале. На него смотрела санитарка Валентина, выходившая его в тыловом госпитале. Это определенно была она.
Отдав фото девочке, Степан оправился к начальству просить выходной день, чтобы съездить в госпиталь, стоявший в 150 километрах от них.Правдами и неправдами, пообещав привезти в приют необходимые вещи, получив их на складе, Степан поехал в город, рядом с которым стоял госпиталь.
Санитарка Валя все еще была здесь, так же выхаживала раненых.
- Привет, Валентина. - подошел к ней Степан
- Здравствуй, Степан. Как самочувствие?
- Да нормально, через полгода буду снова просить комиссию отправить меня на фронт.
- Какой из тебя вояка? Ты вон ходишь-то с трудом, не то что бы бегать, так еще и воевать собрался.
- Ладно, довольно. Не обо мне сейчас речь.
- Да? Свататься что ли пришел?
- Я пришел спросить тебя, нет ли у тебя дочери, лет восьми?
- Нет. Она погибла в прошлом году при бомбежке поезда! - она отвечала сухо, без эмоций, с обреченной отрешенностью, словно ее спросили о расписании обхода раненых дежурным врачем.
- В приюте, где я работаю сейчас, девочка есть восьми лет.Настей зовут. У нее твоя фотокарточка есть, ты на нем в свадебном платье.Говорит что ты ее мама.
День встречи Настя запомнила навсегда. Мама сильно плакала,обнимала ее так крепко что перехватывало дыхание, обещала никогда больше ее не оставить, чтобы ни случилось. Настя тоже плакала, плакала от счастья. Ее Ночь прошла и уже никогда не могла вернуться. Мама была рядом.