… Я подписываю Воззванье
Комитета защиты мира.
Против чёрного атома смерти,
Против злобы тупых банкиров…
Мать, что трёх сыновей потеряла,
Инвалид, ослеплённый войною,
Школьник, кончивший десятилетку, -
Ставят подпись рядом со мною!
Генерал перед отъездом в город подошел к нам с Васечкой. Поржал над нашим партизанским видком и сообщил воздыхателю:
— Отвезу твои письма в Театр. Там королевская семья сегодня будет отрекаться. А потом рядом в Музей. Там всё руководство в бомбоубежище пережидает тревогу если что. Двухэтажный подземный бункер. Выдержит прямое попадание двухтонки. Правда, говорят контузия всем гарантирована. Ну, да ничего. Такое лечится… Ну… Как ты, Васёк, говоришь? Аньён? Ну, аньён…
Вечером, едва мы пошли на посадку в транспортник, над полем вспыхнула пущенная ракета. «Всем на взлёт!»
Что уж там такое случилось. Может «Большие» на Пхеньян летят?
Лихорадочно быстро грузимся и взлетаем в быстро темнеющее небо. Едва набираем высоту, ложась курсом на север, как следует команда экипажа «закрыть иллюминаторы затемнением». Маскировка, понимаешь ли. Да они и так закрыты. Лишь один любопытный Васечка рядом со мной не удержался. Теперь вот фиксирует завязки.
— Я только на город хотел посмотреть. Как раз с нашей стороны. Попрощаться мысленно, так сказать… — вещает Колобок, перекрикивая шум моторов.
Тут вдруг за стеклом что-то пыхнуло. Да так, что сквозь затемнение иллюминаторов осветило салон как прожектором. Потом тряхнуло, словно самолёт попал в яму. Васечка потянулся развязывать шторку.
— Не трогать затемнение, — дав петуха, проорал я, — Не трогать, вашу мать…
Когда свечение за бортом стало уменьшаться, я поднял шторку.
ОХРЕНЕТЬ!!!!
Ядерный гриб поднимался над городом.
— Это что? — мямлит Васёк, — Эшелон с боеприпасами рванул? А Хая? Она же не пострадает? У неё платье нарядное… Может в пепле испачкать… Нельзя.
И смотрит на меня, просяще.
— Не, — говорю, — Не пострадает. Театр же далеко от товарной станции… Не пострадает.
А сам представляю кадры из второго «Терминатора»… https://youtu.be/llmN-HbnvEw?t=41
Это что же теперь будет? Атомная война? Это что же? «Кукловоды» так развлекаются глядя на наш земной сериал? Да что же это за боги, которым нравится смотреть на сгорающих людей? Чем они лучше Гитлера, садистов-маньяков? Это, что?… Они создали Землю для этого? Чтобы развлекаться, наблюдая за земными катастрофами?
Вопросы молотком стучат в голове, но ответов нет. Мы летим домой, оставляя за бортом пепел людских надежд и мечтаний…
Глава 17
Эпилог.
17 июля 1950 года. Москва.
Вот уже неделя, как я нахожусь в военном госпитале. Поначалу положили в общую палату, а как привезли подраненного друга-мажора — так к нему мою койку переставили. Лёва в день Взрыва был в отдыхающей смене на пункте перехвата в Пхеньяне. Василий Сталин, по просьбе товарища Маленкова, отправлял всех наших штабных специалистов лётчиков-истребителей на затыкание лётной дыры в составе северного аэродрома. Смена наших лётчиков туда вылетела из Китая, но из-за вынужденной посадки не долетела, а убывающая смена улетела в Китай. Недолетевших лётчиков должны были привести на следующее утро на грузовиках. Вечер и ночь нужно было кому-то дежурить на аэродроме, а там, кроме пилотов оставшейся дежурной эскадрильи, никого не осталось. Вот и собрали под маты Сталина десяток разномастных пилотов из пхеньянских штабов и отправили на ночку подежурить у снаряженных в полёт машин. Это мне всё дашин женишок поведал…
Дальше слушаю рассказ о геройствах Булганина-младшего. Он этот случай, наверное, уже раз в пятый рассказывает. И выходит у него всё красочней и интересней. Видать, есть у парня дар рассказчика. В этот раз в роли благодарных слушателей выступали модели Белова и Артмане, а так же примкнувший к ним Лёва Збарский.
— Только я, значится, карамельку развернул… Курить то Даша… Ну, неважно… Короче, ракета «Всем на взлёт!». - с упоением рассказывает, наряженный в домашнюю шёлковую пижаму, мажор, — Я в кабину. На «девятом» ЯКе летал в войну пару раз. Пока разобрался… Уже взлёт командуют. Говорят нам по рациям курс, эшелон, ставят задачу атаковать противника в таком-то квадрате. А почти уже ночь. Ни хрена не видно.(О, это новое в рассказе… Раньше про сумерки говорил). Нам орут «залезайте выше». Там «Большие» идут…