Вероника шла ему навстречу.
Её плащ развевался, лицо белым пятном выделялось в ночи, шею окутывал вязаный чёрный шарф, а на руках были опять же чёрные полупрозрачные перчатки.
Она подошла к нему, не ответив на его приветствие обвила его шею руками, притянула голову к себе и поцеловала. Секунд десять длился этот поцелуй, а потом она резко куснула его за нижнюю губу. Была у неё такая манера, не всегда, но иногда. Он почувствовал вкус крови, а она провела кончиком языка по его нижней губе.
– Я знал, что женщины пьют кровь, но не думал, что это в буквальном смысле, – он обнял её за талию.
– Ты ещё многого обо мне не знаешь.
– Чего же я о вас не знаю, миледи?
– Лучше вам этого и дальше не знать. Пойдёмте гулять, мессир. Я целый день спала и теперь хочу подышать воздухом. Природа бесится, я это люблю.
«Природа бесится». Это было одно из многих её выражений, алогичных по своей природе, но делающих её более притягательной. Точно так же привлекала Макса и её немного высокопарная манера выражаться.
Взявшись за руки, они пошли вдоль узкой тропинки, которая вела на широкую аллею. Но до аллеи ещё надо было дойти. Тропинка была рассчитана максимум на двух человек и несмотря на то, что была довольно длинной, горели всего 2 или 3 фонаря. По бокам росли деревья, ветви их переплетались, и летом, когда на ветках была листва, тропинка превращалась в своеобразный природный «лабиринт».
Вдруг что-то промелькнуло мимо лица Макса. Он почувствовал прикосновение к своей коже чего-то прохладного и шершавого. От неожиданности он крепче сжал руку Вероники.
– Что случилось? – спросила она.
– Пролетело что-то мимо, – ответил он, – видимо, летучая мышь.
– А, и только-то, – сказала она, – не бойся, они все – мои слуги.
– О да, – улыбнулся он, – я же забыл, что вы – королева вампиров, миледи.
Была у них на двоих своя собственная легенда. Якобы она – королева вампиров, а он – крутой охотник на всякую нежить. И когда им хотелось пофлиртовать друг с другом, они часто разговаривали в таком тоне.
– Жаль, что вы мне так и не поверили, мессир, – почему-то шёпотом сказала Вероника, – но сегодня у меня подходящее настроение, и я вам это докажу.
Они стояли как-раз под тусклым фонарём. Девушка вытянула руку вперёд и повернула её ладонью вверх.
Свет фонаря стал ярче, но всего лишь на несколько секунд, а потом стал тускнеть. Макс услышал шелест крыльев и почти сразу увидел, как на ладонь Вероники опустилась крылатая тварь. Это была обычная летучая мышь, но при тусклом свете фонаря, она казалась крылатым демоном, по чьей-то злой прихоти покинувшим преисподнюю.
– Как ты это делаешь? – спросил Макс, как громом поражённый. Он не верил своим глазам.
– Я же говорю, вы многого обо мне не знаете, мессир.
Девушка пошевелила указательным пальцам и существо унеслось с её руки прочь в темноту.
– Боишься меня? – улыбнулась Вероника Максу, и только сейчас он увидел, какие острые у неё зубы.
– Боюсь, – сказал он. – И от этого ещё больше восхищаюсь.
Они наконец-то пришли в аллею. Было поздно, и парк пользовался дурной славой в тёмное время суток. Из-за этого на аллее никого не было. Они сели на лавку, где сидели постоянно, если она была свободна. С двух сторон лавочка была прикрыта кустами больше, чем остальные, и им обоим это нравилось. Лавки были мокрые от дождя, но так как оба были в длинных кожаных плащах, их это ничуть не смущало.
– Смотри, – сказал он ей, – как странно горят фонари: оранжевый-белый, оранжевый-белый.
Действительно, здесь, в отличие от тропинок, фонарей было гораздо больше, и цвет их освещения очень странно чередовался через раз: оранжевый фонарь, белый фонарь, и так от начала до конца.
– Здорово, – восхитилась она. Иногда самые простые вещи приводили её в восторг. – Как думаешь, почему так?
– Не знаю, – ответил он. – Но вот что я знаю, что руки у тебя по-прежнему ледяные.
– А ты всё-так же хочешь меня согреть?
Голос её звучал скорее печально, чем томно или игриво.
– Всё так же хочу.
Говоря эти слова, она смотрела куда-то вдаль, может быть любовалась странным чередованием фонарей, но тут повернулась к нему и шепнула:
– Будь по-твоему.
Он никак не мог оторвать взгляд от её глаз. Они постоянно меняли цвет в зависимости от освещения, а сейчас он увидел, что они полностью чёрные, за исключением алых ниточек, которые крутились в них в каком-то только им известном танце. Ему так понравился танец этих алых ниточек, что он хотел смотреть на него и дальше.