— Третье. Взять под контроль, хотя бы частичный, стоянки, временные убежища и секретные нычки на стабах тройниках в районе трех переходов от базы. Мне думается для этого можно использовать скрытые камеры наблюдения.
— Четвертое. Разработать маршруты прохождения единых конвоев региона под смешанной охраной солдат империи, муров и стабовских военнослужащих.
Распределяла Настя на решения озвученные вопросы, проблемы, просьбы.
— И наконец последнее. Сегодня же переговорю с Татьяной о расширении ее заведения. Пусть увеличивает бизнес за счет женского биоматериала, я подпишу ее запрос на перевод десятка женщин из тех, кто согласится.
Затем резко встав, так что махровый халат едва не слетел с ее крепкого тела, глядя через присутствующих на инициатора последнего запроса, Настя рявкнула.
— Узнаю, что без приговора кто-то попал в станок, лично вы… бу, загнав в стойло на всю оставшуюся жизнь. Ясно?
Зайдя в жилой модуль Татьяны с Сухим, Настя, даже замерла на несколько секунд, нерешительно стоя в пороге и разглядывая тот уют что создала здесь хозяйка этого места.
— Да не стой ты как чужая в пороге. Проходи уже.
Прошептала ей Татьяна, показывая этим что шуметь категорически нельзя поскольку Котенок уже спит.
— Чай будешь?
Настя же, молча пройдя к смотревшей на нее подруге, подшагнув вплотную, обхватила ее за талию притягивая к себе.
— Слышь, кобыла полосатая, я вообще то замужняя женщина, а не шалава какая то, чтобы с тобой втихушку лизаться пока муже нет дома.
Но почувствовав теплое дыхание в ухо и горячей язык на своей шее, она, тяжело вздохнув, прошептала.
— Вот ведь до чего же ты сучка похотливая. Никак без этого не можешь. Вечно знаешь, как надо. Ладно, пошли в спальню. Будем считать, что между девочками не считается.
А Настя уже тяжело дыша от возбуждения в одно легкое движение, подхватила Татьяну на руки и целуя ту, понесла в спальню.
Зубастый, вернувшись с очередного планового военного рейда по зачистки местности вокруг стаба, тяжело вздохнув, попытался скинуть давящую на него грусть печаль и завалился в бар. В компании все не так будет гложить это манящие и одновременно пугающее чувство. Да все бы ничего, будь это просто как какая-то женщина из стаба. Вся сложность, что его чувства прониклись к очень необычной женщине. Друзья как узнали, выпытав у него под градусом что его гложет, вначале просто молча смотрели на него как на умалишённого, а потом, долго и убедительно материли, доказывая ему, что есть гораздо более простые способы совершить собственное самоубийство. Кстати, три дня назад говорят в Мирный вернулась местная первая красавица Татьяна, владелица этого бара. Это он к чему вспомнил, да все просто, в прибывшей колонне была и она. Вот ведь и не подойдешь же к ней со своими чувствами напрямую, свернет голову как лотерейщику тогда, голыми руками. Чувствуя, что уже весьма поднабрался, Зубастый, собрался в общагу. Пора спать, хорош страдать о несбыточном. И что он в ней нашел, здоровущая, лысая, взгляд как у ядовитой змеи, но вот что-то же тянет его непреодолимо к ней. А что, у него нет ответа.
— Я все мужики. Пора баиньки.
Проговорил он, вставая из-за столика и прощаясь с товарищами.
— Нормально, мужик. Считай полтора литра замахнул, силен. Давай брат, отдыхай.
Послышалось в ответ от его сотоварищей. Покачивающей походкой, Зубастый выбрался к выходу из зала заведения где едва за ним закрылись створки двери неожиданно был перехвачен вернувшийся из изгнания хозяйкой этого бара. Она, встав у него на дороге, внимательно посмотрела на него словно стараясь разглядеть в нем что-то только ей ведомое.
— Зубастый?
Спросила она, так мило ему улыбнувшись что у мужчины по спине поползли мурашки. Вот что ты дамочка делаешь, нельзя же так с принявшим хорошую дозу на грудь мужчиной. Но едва он попытался сделать опрометчивое движение что бы приблизиться к этой великолепной даме как его сбоку перехватили крепкие руки, за одно удержав от падения.
— Да ты пьян в стельку. Хотя может это и к лучшему. Илонна тащи его ко мне в подсобку. Твой кстати за кобылой приглядывает?
— Конечно, но вам лучше так не говорить про моего генерала.
Ответила внешница с легкостью затаскивая пытающегося вяло брыкаться Зубастого в подсобку.
— Ой да ладно нашла из-за чего напрягаться. Это же между нами девочками, а не на всеобщее обозрение. Во, вот туда сади бедолагу, я сейчас его настрою на подвиг, а ты пока букет что я принесла приготовь.
Но все приготовления женщин к душевной беседе сорвала заработавшая рация на разгрузке Чуды. Из которой раздалось, голосом Чеха.