— Здравствуй, Сапар-ага, — еще издалека приветствовал старика председатель. — Вот ты и на ногах, не сглазить бы!.. Почаще ходи по полям, никакая болезнь не подступится!
Он чуть наклонил голову и обеими руками пожал ему руку. Они не видались давно. Председатель заметно пополнел, появился второй подбородок, и шея стала короткая. До чего ж нынче люди легко полнеют! Другому и сорока лет нет, а уж живот отрастил. Раньше мучились, как бы пополнеть, а теперь не знают, как от жира избавиться. Вот говорят, не толстеют, у кого забот нет, кого чужие беды не трогают. Уж про кого другого, а про председателя этого не скажешь. Может, кто и скажет, если непонимающий, а Сапару достаточно в глаза человеку глянуть. Вон этот и улыбается, и слова веселые говорит, а глаза выдают. Не до веселья председателю, забот да хлопот у него на десятерых хватит…
— Как хлопок находишь, Сапар-ага?
— Надо бы лучше, да нельзя, не приведи бог сглазить! Собрать бы только без потерь…
— Да… С тонковолокнистым трудно придется. Машиной его не возьмешь. Пробовали, фабрики не принимают. Говорят, волокно портится…
— Тогда руками придется. Поаккуратней.
— Руки-то негде брать.
— Ну уж сейчас грех жаловаться. Если сейчас не управляться…
— Сапар-ага! Это только так кажется, что народу много. Ну сами посудите. В каждом доме полно детишек. Мне лично совесть не позволяет докучать многодетным матерям, — выходи, мол, на хлопок — у них забот по горло. Школьники, конечно, выручают, да больно цена дорогая — учиться как следует не даем. Мужчинам, сами знаете, и без фартуков дел хватает — на машинах работают, отары пасут. Грузы какие, опять мужчины нужны. Так и получается — нет людей на ручную уборку… Мало людей, очень мало!
— Вот ты, председатель, говоришь, людей мало. А нет разве таких, что живут тут, а работают в городе? Почему бы их не вернуть?
— Да с милой душой! Кто возвращается, мы, знаешь, как встречаем — чуть не с музыкой! А насильно не имеем право. Я ведь с ними толковал.
— Со всеми говорил?
— Со всеми. Каждого по отдельности приглашал.
— Ну что тебе, к примеру, сказал Овез, сын Сахета?
— Который каменщиком? Сказал, что останется строителем.
— И пусть! Что, в колхозе дома нельзя строить? Ты ему про это-то говорил?
— Сказал… А он: ничего, мол, колхоз и без меня обойдется.
— Неужели так и сказал?
— Прямо так! А чего вы удивляетесь?
— Удивляюсь, потому что знаю его. А ты, верно, не очень хорошо его знаешь.
— Возможно, Сапар-ага. Пойдемте на стан, чайку выпьем!
— Чайку — это хорошо, это можно.
Солнце приближалось к зениту, спина прогрелась до самых костей, губы запеклись — самое время чай нить.
А все-таки с Овезом что-то не то. Неспроста он председателю так ответил.
Конечно, Овеза Сапар давно не видел — болел, а он не из тех, кто по соседям ходит, но все равно: не мог Овез переродиться. Может, председатель просто подхода к нему не нашел?
Расспрашивать обо всем этом подробно Сапар-ага счел неприличным. Решил, сходит вечером к Овезу, поглядит, как он, чайку попьет, а заодно и поинтересуется… Едва ли Овез повторит ему эти слова.
За чаем Сапар-ага помалкивал, но председатель почему-то догадался, о чем он думает.
— Я, Сапар-ага, не меньше твоего жалею, когда люди из колхоза уходят. А только задерживать их права у нас нет. Строят кругом; тут стройка, там стройка… На юге, говорят, газ в земле нашли, город большой будет. И везде люди нужны. Если каждый только о своем думает, это тоже не дело. Так что я считаю, нужно по желанию: хочешь — в город иди, хочешь — в селе оставайся.
Сапар-ага огорчился. И не потому, что неверный этот довод, а потому, что на Овеза такие слова вполне могли произвести впечатление: если и намеревался вернуться, не вернется.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сапар-ага вернулся домой уже за полдень. Сейитли тоже пришел, сидел пил чай. Внуков не было видно ни в доме, ни во дворе — убежали куда-нибудь играть…
Едва Сапар-ага вошел в прохладную комнату, как усталость разлилась по всему его телу. Он вышел во двор, засучил рукава, умылся холодной водой. Но усталость почему-то не проходила, наоборот, ноги начали дрожать… Видно, увлекся он, побродил больше чем можно. А поясница ничего, помалкивает. Да и сердце вроде не щемит. Обойдется. Сейчас перекусить, полежать немножко, и все будет в порядке.
— Чай настоялся. Будешь пить, папа?