— Я за целые сутки открыл то, — приятным голосом заговорил Жерар, — что вам, мистер Пинкертон, стало бы очевидным в течение нескольких часов. Но, будучи только еще начинающим новичком, я очень доволен и этому результату.
Следуя вашим мудрым указаниям, я сразу напал на верный след. Подозрение мое подтверждалось все новыми и новыми уликами и я нашел убийцу.
— Кто же он? — теряя терпение, спросил Пинкертон, взгляд которого начал уже уставать и потерял прежнюю ясность.
— Убийца — это Бетси Рейден, единственная дочь мистера Рейдена, действовавшая под руководством промотавшегося жениха, которому грозила долговая тюрьма, — продолжал мнимый Робертсон, не спуская лихорадочно напряженных глаз с патрона. — Сообщники их — старая служанка, сопровождавшая Бетси в поездке к тетке, и лакей, — видимо догадались о моих разоблачениях и вовремя скрылись неизвестно куда; арестовать их мне не удалось. Арестовать же Бетси можно в любое время, и с этим я не торопился. Улики против отцеубийства налицо: страшная авария в дороге, неизвестная отлучка в течение целых суток в поездке, окровавленная игла с засохшими на ней частями мозга, найденная мной в будуаре красавицы, случайно попавшие под руку отрывки письма ее жениха-картежника, и масса других улик, — все, положительно все говорит в пользу моих убеждений.
Пинкертон встал и устало протянул руку.
— Благодарю, благодарю вас. Вы сделали все, что от вас зависело. Мне остается только проверить все самому. Преступление раскрыто; вы вполне можете отправляться в Лондон, где такие люди нужны. С остальным я справлюсь сам, — и сыщик порывисто приложил руку ко лбу, как бы желая охладить его, и в раздумье отошел к окну. Пинкертон неприятно чувствовал на себе влияние бархатных темных глаз, верил им и не мог сбросить с себя тонкой паутины навеянных посторонних мыслей.
Выходя из дома Рейдена, он отправился на телеграф, откуда послал Лондонской полиции телеграмму:
«Работая с талантливым мистером Робертсоном по расследованию дела о похищении секретных планов и документов N-ского государства, я пришел к заключению, что Рейден убит посредством прокола продолговатого мозга. Убийца — его единственная дочь Бетси, которая, желая избавить своего жениха от тюрьмы, похитила у отца документы, обещанные негодяем известному шпиону за двести тысяч долларов. Бетси Рейден уверяет, что в момент убийства она находилась в дороге, где случилось с ней несчастье, но неумело замаскированная ложь — очевидна. Главный свидетель виновности отцеубийцы — ее старая служанка — скрылась неизвестно куда. Иду по следам преступников. Надеюсь, документы находятся еще в Нью-Йорке. Нат Пинкертон».
Характерно то обстоятельство, что могучая сила воли преступника Мишель Жерара победила несокрушимую волю Пинкертона, и только что приведенная нами телеграмма есть не что иное, как блестящий результат влияния Жерара на загипнотизированного сыщика.
Работа преступного гения, твердо направленная рукой гениального француза, приходила к концу. Преступник не колеблясь обратил невинную прелестную девушку в отцеубийцу, которой грозила смертная казнь. Старая служанка Бетси Рейден и лакей — одна за другим были завлечены его агентом в западню, где и переселились в лучший мир. Преступная сеть, затянутая авторитетом Ната Пинкертона, крепко окутала несчастную жертву преступного гения.
IV
РОКОВАЯ ВСТРЕЧА МИШЕЛЬ ЖЕРАРА С НАТОМ ПИНКЕРТОНОМ
В эту ночь над Нью-Йорком разразилась небывалая гроза. Довольно прохладный вечер не успел охладить раскаленный-за день знойными лучами солнца воздух, как на небосклоне уже появилась серая свинцовая туча. Гонимая усиливающимся ветром она разрослась и окутала собой, как покрывалом, весь город.
Вдалеке уже слышались приближающиеся раскаты грома. Серая туча, сгущаясь, спускалась все ниже и ниже.
Непроглядный ночной мрак внезапно прорезала зигзагообразная молния, за которой следовал громовой удар. Разгулявшийся на просторе ветер свирепо разрушал и мчал все встречавшееся ему на пути; гнал он и осевшую тучу, которая наконец обрушилась на землю проливным дождем.
Стихийная природа как бы подчеркивала все ничтожество «царя природы» — человека.
По направлению к захолустной и отдаленной улице Сити-Олл спешил, прикрываясь плащом, одинокий старик. Безобразное лицо его все было смочено дождем. Неподвижные черты лица не выражали ни усталости, ни нетерпения. Ужасная гроза не страшила его, — он бодро шел к намеченной цели.