Мама взяла длинную палку с рожками — оказалось, она называется ухватом — и достала из печки горшок с супом. Нате понравился суп, молоко тоже было густое и сладкое.
Когда пополдничали, мама предложила:
— Пойдёмте на пруд!
Впереди шла Нюра с Натой, за ними мама, а сзади бежал рыжий щенок, напугавший Нату. У него была смешная кличка — Рукавичка.
— Это дедушка так его назвал,— объяснила Нюра.— Маленьким он был похож на мохнатую дедушкину рукавичку.
Они обогнули пруд и, поднявшись немного вверх по сопке, заросшей кустарником и высокими соснами, уселись на большом сером камне. Было очень тихо.
Мальчишки, сидя в узенькой лодочке, удили рыбу. Вдоль крутого противоположного берега тянулся ряд бревенчатых домиков, сразу за ними высилась сопка, покрытая березняком и соснами. Левей виднелась вдали Синюха, к её зубчатой вершине точно прилипло белое облачко.
— Это значит — дождь будет,— показала на облако Нюра.
— Мама, взберёмся на сопку, оттуда Синюху лучше видно,— попросила Ната.
Они пошли вверх по узкой крутой дорожке. Из-под ног срывались мелкие камешки и сосновые шишки, сопка становилась всё каменистей. Кое-где над редкой травой подымались лиловые тюльпаны, их здесь называли ветреницами. Ната нарвала целый букет.
Когда они вернулись домой, тётя Галя уже ждала их. В синем платочке и чёрном рабочем халатике она казалась совсем молоденькой и была очень похожа на маму. Только глаза у неё были не серые, а голубые.
Поворачивая Нату во всё стороны, она весело говорила:
— Ну и выросла, скоро выше меня станешь!
— Тётя Галя, а ты на завод сегодня снова пойдёшь?— спросила Ната.
— И сегодня, и завтра не пойду, отпросилась отвезти вас к дедушке.
Вечером за чаем мама сказала:
— Наконец-то я могу спокойно отдыхать, ни о чём не думая.
— Я тоже отдыхаю,— повторила за ней Ната.
Мама и тётя Галя почему-то засмеялись.
Когда уже собрались ложиться спать, в комнату вошла молодая женщина с заплаканными глазами.
— Галя, дай, пожалуйста, плащ, дождь находит, а Гришутку фельдшер приказал срочно везти на операцию в районную больницу. Доктор наш в Барнауле сейчас.
— А что с Гришуткой?— спросила тётя Галя.
— Да кто ж его знает, горит весь и задыхается.
Мама встала.
— Пойдёмте, посмотрю, что с ним.
— Галя, это, наверное, твоя сестра, докторша?— обрадовалась женщина.
Мама взяла свою сумочку.
— Хорошо, что я стетоскоп свой из неё вынуть забыла.
Ната уже крепко спала, когда мама вернулась.
Утром мама рассказала, что у мальчика в горле образовался большой нарыв. Пришлось ей ночью идти в больницу за хирургическими инструментами и делать операцию, иначе малыш задохнулся бы.
У ДЕДУШКИ НА ПАСЕКЕ
К дедушке выехали только после обеда.
Тётя Галя подъехала к воротам на рыжей лошадке, запряжённой в тележку.
Все уселись, тётя Галя дернула вожжи.
— Но, Гнедуха!
Лошадь оглянулась, но не тронулась с места.
— Я говорила завхозу, чтоб Гнедуху мне не давали,— с досадой сказала тётя.— Она только мужчин слушается, всю дорогу будем с ней маяться.
Тут тётя Галя так сердито крикнула, что лошадь, мотнув головой, затрусила мелкой рысцой.
Выехав из посёлка, они нагнали большое стадо коров. Ната с опаской смотрела на них, думая: «А вдруг они начнут бодаться?» Но тётя Галя спокойно понукала лошадь, и коровы давали им дорогу. За стадом шёл высокий старик и мальчик с холщовой сумкой через плечо.
Дорога спускалась к небольшой речке. Колеса зашуршали по мелким камушкам, устилавшим дно.
— Давай остановимся, тётя Галя, я наберу камушков,— попросила Ната.
— Этого добра хватает и в ручье около пасеки,— ответила тётя и обернулась к маме: — Нам с тобой. Лида, придётся встать, а то Гнедуха не вывезет на гору.
Ната тоже слезла. Дорога шла между зарослями высокого кустарника, густо осыпанного розовыми цветами.
— Это татарская жимолость,— сказала тётя.— А вот черёмуха.
Пробравшись сквозь кусты, мама наломала охапку веток с белыми душистыми цветами. Но они скоро осыпались, и весь жакет мамы покрылся точно снежинками.
— Белка, белка!— закричала Нюра, показывая на высокую сосну. Ната увидела только мелькнувший рыжий хвост.
— Ой, подождем немножко, может, она вернётся!— огорченно воскликнула она.
— Ну, навряд ли ты её дождешься,— засмеялась мама.— В лесу их много, ещё увидишь.
А Нюра, заметив стрекозу, севшую на цветок, запела:
— Стрекоза, стрекоза, на веревочке глаза!
— Нам про стрекозу и муравья Вера Александровна басню читала,— вспомнила Ната.— Она всё время танцевала, а работать не хотела.