— Селью волшебное озеро. Если ты ему не понравишься, не войдешь в его воды, оно тебя вытолкнет, — рассказывала Иварту о прозрачном чуде, — его охраняет большой медведь, так что не бойся, когда увидишь огромного зверя. Вспомнила, как Грозита испугался Натан, и грустно улыбнулась. Я скучала без принца.
— Пусть он меня боится. Нашла, чем напугать, мишкой, — усмехнулся, нежно посматривая на меня бессмертный, не понимая, чего это мне так весело. Понял, когда увидел нашего стража сокровищ, и сразу застыл на месте. Грозит отреагировал громким рыком на опасного гостя, от которого даже у меня мурашки пошли по телу. К нему присоединилась вся разгневанная семейка, и Иварт стал готовиться к сражению.
— Все нормально, Грозит, это наш друг, — торопилась познакомить Иварта с охраной. Да, все же бессмертный прав, что его все шарахаются. Надо ему темные очки купить, что на Земле от солнца защищают или попробовать их приманить. Глаза бессмертного каждого напугать могут, в них сама смерть отражается. Странно, что я так быстро к ним привыкла. Это моя темная сторона к нему тянется, как магнитом.
Когда медведь успокоился и с семьей отошел за деревья, мы подошли к озеру. Сбросили одежду, и я попросила его принять к себе моего друга. Долго оно не подавало никаких знаков, но потом неохотно засеребрилось, и ленивой волной прошлось по нашим босым ногам.
— Пошли, все хорошо, Селью тебя признала. Так постепенно тебя признают все народы Уреи, — с гордостью и любовью посмотрела на Иварта, и, взявшись за руки, мы вошли в теплую бурлящую воду, которая дарит спокойствие, силы и надежду на счастье всему нашему роду.
Как два дельфина мы играли на волшебных водах, смеялись, обнимая, и нежно поглаживая друг друга. Ныряли и лежали на спине, глядя на яркое солнышко. Здесь оно всегда ласковое и туч никогда нет. Это, точно, волшебство. Сколько всего хорошего и полезного досталось нам от предков. Смогу ли я сделать что — то величественное и прекрасное для своих потомков? Надо подумать над этим. Путь так же вспоминают меня через века добрыми словами.
— О чем ты задумалась, родная? — притянул меня к себе Иварт, и страстно поцеловал, — здесь так хорошо и спокойно, что я позабыл все свои горести.
— Мне хочется сходить к моему предку в пещеру, что спряталась под водопадом и спросить их совета. Может, надо вернуть перстень Мбизиту, он мне его на время давал, — нехотя освободилась от объятий друга, и мы неторопливо поплыли к берегу.
— Попробуем войти вместе. Если Озеро тебя признало, может, и Духи не прогонят. Там очень красиво и богато. Тебе будет интересно посмотреть, — и мы, не одеваясь, прошли водопад. Иварт меня поддерживал на скользких камнях, обнимая за талию, и мне стоило больших усилий вести себя спокойно. На пороге нас долго продержала невидимая преграда, но блеснул сполох и проход открылся. Конечно, бессмертного поразили сокровища нашего рода, но он молча все осматривал.
— Знаешь, — тихо сказал Иварт, — у Князя Саторна в Мире Илист запрятан клад. Мы там были по делам, и он обмолвился об этом. Я теперь о нем вспомнил. Получается, что он сейчас ничей? — вопросительно смотрел на меня Иварт, и я, соглашаясь с ним, неопределенно пожала плечами. Потом подала знак, чтобы он, пока, не разговаривал. Я мыслями призывала на разговор своего древнего родича, когда увидела прозрачный образ женщины. Она иронично рассматривала нас, и, глухо посмеиваясь, заговорила с нами.
— Я не смогла удержаться, чтобы, не поговорить с тобой, дитя. Это отнимет у меня много сил, и я буду страдать, но оно того стоит. За много веков в нашем роду, после моего ухода на покой, наконец, родилась Верховная. Теперь, ты будешь заботиться о Мордорских Ведьмах, и повелевать ими, — нежно лился ее голосок.
— Значит, ты моя прапрабабка Алприка? Мы тебя очень любим, и часто вспоминаем. Вся моя семья боготворит тебя. Мне никогда не стать такой великой и обожаемой своим родом Ведьмой, — опечалилась я, высказывая самое сокровенное, что меня больше всего тревожило.
— Ты очень похожа на меня. Так же прекрасна телом и душой, а силы у тебя на двоих, таких как я, хватит, поверь. Ты сама боишься ее, и не выпускаешь всю на свободу и это не плохо. Сначала, научись ею правильно пользоваться и мудро повелевать. Ирида и мать помогут тебе, — усмехалась моя древняя бабуля.
— Не принижай своих достоинств. Ты смогла вытащить родителей из Мира мертвых, победить Князя Тьмы и найти настоящих и преданных друзей. Это, только, начало твоей жизни. У тебя все будет хорошо в будущем, доверяй своим чувствам.
— Я запуталась в главном выборе своей жизни. У меня есть темная магия и светлая, а я должна оставить себе одну из них. Мои волосы станут одного цвета, и это будет зависеть, какой выбор сейчас сделаю. Моей душе ближе светлая магия, но огромные силы мне дает Тьма. Я не хочу терять ни одну из них — с большим интересом ждала ответа, и услышала громкий и веселый смех Алприки.
— У тебя и должна быть двойная магия. В этом сила Верховных Ведьм. Ты не сможешь оставить себе одну, и твои волосы всегда будут цветные. Это наше отличие от остальных. И любить ты будешь двоих мужчин, темного и светлого, как и я. Это наш дар, или проклятье всему роду, как ты решишь сама для себя. Оно нам дано от Бога Солнца Гелиоса, за измену ему нашей древней Верховной Суккубус, которая любила саму любовь, — уже чуть слышно говорила Алприка.
— Мбизита не жди. Он очень бережет себя и не выйдет сегодня в Мир живых. Дух просил передать, что кольцо оставляет тебе. Ты должна пользоваться им для блага рода, как всегда делала. Если захочешь уйти на покой, вернешь его предкам, назад в пещеру. Все, дорогая, прощай!
И, Алприка исчезла, а мне было над чем задуматься.
— Пошли, Иварт, эта пещера вытягивает наши магические силы, подкармливая духов предков, — и мы быстро вышли на берег.
— Я чувствовал не большую слабость, но думал это от волнения. Вдруг, тебе запретили бы со мной встречаться. Конечно, я не услышал, чего сильнее всего желал, но главное, мы сможем встречаться и любить друг друга, — отпраздновал бессмертный это известие страстным поцелуем. Я с согласия своей древней родни, уже не мучаясь от угрызения совести, с большим чувством, отдала себя любимому, развлекая своими криками страсти стражников пещеры.
Домой шли медленно, лениво переговаривались, а оделись, только, у самого дома.
— Дети идите на открытую веранду. Ее соорудил твой отец, — со двора позвала нас Ирида, — и расскажи нам, что поведали тебе наши древние. Смотрю, перстень все еще у тебя, — когда мы подошли, бабуля проницательным взглядом осмотрела меня.
— Да, Мбизит оставил кольцо мне, и передали наказ, чтобы я заботилась о нашем роде, как он это всегда делал. Потом, появилась Алприка, и рассказала мне много интересного. Оказывается, у нее было два супруга, и она владела двумя магиями, что значительно увеличивало ее силу, — я пыталась выглядеть спокойной.
— Точно! Один был принц из драконов, он владел темными силами, а второй перворожденный эльф, теперешний Владыко. Как они все вместе могли ужиться, одни Боги знают, но любили ее очень сильно, — загадочно усмехнулась, глядя на меня Ирида.
— Почему, она ушла от них? — не удержалась я от вопроса.
— Она родила им много прекрасных детей, и мне, кажется, очень устала от их соперничества, розни и презрения друг к другу. Поэтому, и ушла навсегда. Алприка любила их очень сильно и хотела жить одной дружной семьей, но многие века совместной жизни показали, что это невозможно, — печально закончила Бабуля, с сожалением, глядя на меня, и я занервничала.
— Знаешь, дорогая, — мама перевела разговор на менее опасную тему, давая мне возможность прийти в себя, — теперь, когда Архимаг погиб и Император больше не будет преследовать нас, мы должны возродить Усадьбу Адамант и наш маленький Мир Темис для всего рода Мордорских Ведьм. Дунадор и Арнаст помогут здесь построить дома, и древний город Мелета вновь возродиться. Теперь, это твой долг, ты же отвечаешь за благополучие всех нас.
— Я была в большом сомнении и не знала, что ответить. Может, что нам тут так хорошо одним в Усадьбе, и я ни с кем не хочу делить мой райский уголок. Еще, что моя душа разрывается от мысли, запустить сюда свору галдящих Ведьм. Мне же придется делить с ними мое Озеро, мой волшебный Лес, мой цветочный Луг, моих друзей Духов. Как мне этого не хотелось, знало, только, мое раненное, этим известием, сердце. Я отчетливо понимала, что не имею право на отказ и должна была оберегать свой род. Поэтому кивком головы дало свое согласие, не в силах сказать, хоть слово. Иварт почувствовал сильные душевные терзания, и с недоумением посмотрел на меня, а я скривилась, как от боли.