Мужчина кивает, отправляет очки в нагрудный карман, после чего протягивает мне освободившуюся ладонь.
— Борис Аркадьевич Никольский, — представляется он.
Я пожимаю его руку, оказавшуюся обжигающе горячей. Делаю это так же неохотно, как и отвечала. Желание представиться самой отсутствует, вот и задаю первый же пришедший на ум вопрос:
— Вы юрист?
— Нет, — правый уголок его рта приподнимается, более четко обозначая мимическую складку, идущую от крыла носа. Вокруг глаз этого не юриста, я так же заметила множество морщинок-лучиков, из чего могу сделать вывод, что собеседнику моему около тридцати лет… Стоп! Хватит на него заглядываться, пора включать мозг.
— А кто тогда? — наконец-то я проявляю бдительность. — Как вы вообще прошли через охрану?
— Я буду замещать одного из преподавателей.
— Не знала, что у нашего учителя по физической подготовке какие-то проблемы.
— Меня пригласили проводить занятия по мировой художественной культуре.
— Вот как? — удивляюсь и, совершенно непроизвольно окинув его взглядом ещё раз, бормочу едва слышно: — Посещаемость по этому предмету точно улучшится.
Лёгкая улыбка Бориса Аркадьевича даёт понять, что ухищрения с громкостью не удались, но заострять на этом неловком моменте внимание он не собирается:
— Будьте любезны, проводите меня в административный корпус.
— Вам, наверное, нужна Евгения Фёдоровна, — размышляю вслух.
— Именно она.
— Хорошо, идёмте со мной. Я как раз туда направляюсь, — с этими словами обхожу нового знакомого с тем, чтобы продолжить свой путь. Поначалу он шагает позади, но вскоре пристраивается слева. Глянув на часы, Борис Аркадьевич просит меня об очередном одолжении:
— Не могли бы мы двигаться чуть быстрее?
Я равнодушно пожимаю плечами и ускоряю шаг.
— Раз уж мы с вами теперь будем коллегами, возможно, вы представитесь?
Ну, и что он, спрашивается, пристал?!
— Наталья Андреевна, — отвечаю недовольно.
— А вы всех сослуживцев называете по имени отчеству?
— Нет, — я уже готова скрипеть зубами, — только тех, кто старше меня.
— О! Ну, в таком случае разрешаю вам обращаться ко мне по имени.
— Оно вам не идёт.
— Что поделать, — изрекает Борис философски. — А как мне вас называть? Неужели продолжать величать Натальей Андреевной?
Всё, я стискиваю зубы.
— Как вам будет угодно, — выдыхаю, когда кризис минует.
— Наташа? Ната, Тата, Таша, — перечисляет Борис задумчиво. — Вы не волнуйтесь, обращаться к вам я стану исключительно на вы.
Нет, он определённо издевается! Очень хочется вспылить, но я беру себя в руки и… молчу.
— Знаете, мне кажется, вам больше всего подходит имя Натали.
Я сбиваюсь с шага.
— Давайте остановимся на Наталье, — предлагаю тоном, не терпящим возражений.
— Договорились, — доносится слева довольный голос Бориса.
Я не люблю, когда меня называют Наташей — так ко мне обращается лишь Виктор Петрович, но ему я возразить не могу. На двухсложные имена я вообще не отзываюсь, просто не воспринимаю их на подсознательном уровне. Что касается Натали — это слишком личное. Это единственное, что я помню о себе из своей прошлой жизни.
Евгения Фёдоровна благодушно относится к нашему с Борисом визиту. Только я не спешу брать это на свой счёт или же записывать на счёт своего спутника — эта женщина ко всему относится благодушно. Ученики сломали стулья в актовом зале? Отлично! Есть повод заменить их, а то после ремонта они совершенно не сочетаются с цветом стен! Приезжает проверка, что грозит сверхурочной работой? Прекрасно! Значит, в конце месяца выдадут премию! Пришёл новый сотрудник с кипой бумаг для оформления? Замечательно! Уроки не сорвутся! Ну, а бонусом: он же такой симпатичный, обходительный и галантный… Всё это, и про Бориса в том числе, не мои фантазии, а цитаты мадам Лапиной.
— Ну что, Наталья? — глядит она на меня с хитрым прищуром. — Отведёшь нашего нового сотрудника на боевой пост?
— Разумеется, — вежливо улыбаюсь в ответ, а у самой всё клокочет внутри от предвкушения грядущей катастрофы.
— Великолепно! — продолжает лучиться оптимизмом Евгения Фёдоровна. — Вот и проводи молодого человека, а то у него скоро урок начнётся, а до корпуса путь неблизкий.
— Ну что же, Борис, я опять буду вашим провожатым! — произношу бодро.
Лицо женщины озаряется радостью, оно будто светится как лампочка в двести мегаватт. Это мы уже видели!
Я поворачиваю голову в сторону Бориса — на губах мужчины застыла кривая усмешка. Если бы Евгения Фёдоровна могла видеть его лицо сейчас, уверена, она поумерила бы свой восторг. Ой, да о чём это я! Наверняка придумала бы новое объяснение!