-А что она скажет? Вдруг обидится?
-Кстати, извиниться нам надо было бы перед ней. Все-таки сильно мы ее подставили.
-Ну, вот, сам и иди извиняться. А я не пойду.
-Сдрейфил, да?
-Ничего не сдрейфил. Исправиться обещаю железно, а к ней не пойду. Совестно как-то.
-Мишк, мы тоже, наверное, не пойдем. Лучше уж дрова колоть. Ей-богу!
-Ну, и шут с вами! Как хотите, а я пошел.
*
-Ты, что, Миша? Забыл что-то?
-Нет, Наталья Николаевна! Я хотел... Ну, в общем, это мы те люди. Ну, то есть, я и все остальные.
-Какие люди?
-Ну, о которых вы говорили, что подставляют вас. Мы не хотели.
-Я знаю.
-Вы, что ли, про нас все знали?!
-Конечно.
-А почему же прямо так и не сказали?
-Я не хотела обижать вас. И вам было бы очень боязно и неловко передо мной. Тогда мы не смогли бы спокойно и доверительно поговорить. А так вы все поняли, искренне раскаялись и сами все для себя решили. Разве не так?
-Так. И вы на нас теперь не обижаетесь?
-Я и раньше не обижалась.
-Извините нас, Наталья Николаевна!
- Спасибо, Миша, за то, что вернулся! Знаешь, я подумала почему-то сейчас, как хорошо, что нам в жизни довелось друг с другом встретиться!
-Ага, хорошо! Знаете, наши пацаны захотели помочь вам дрова переколоть. Что вы об этом думаете?
-Хорошо думаю. Я буду вам очень благодарна. Только у меня есть предложение провести это мероприятие в воскресенье. Я ведь тоже хочу с вами поработать. А сейчас у меня просто времени нет. Да и у вас уроков достаточно.
-Ну, тогда я пошел?
-До свидания, Миша!
17 декабря 1974 г. Сосновка
Наталью Николаевну поселили в маленьком финском домике на два хозяина. Совсем рядом со школой. Если идти от Алькиного дома в школу, то сначала упрешься прямо в дом Натальи Николаевны, а уж потом в школьный забор. Поэтому, когда вечером Алька возвращалась домой со школьного двора, где обычно играет вся поселковая детвора, она непременно натыкалась на светящиеся учительницыны окна. "Небось, тетрадки наши проверяет или к урокам готовится", - думала Алька про учительницу. И от этих мыслей становилось спокойно и приятно.
А еще понравилось Альке раньше всех ребят прибегать в школу. Потому что еще раньше в школу приходила Наталья Николаевна и играла на стареньком школьном пианино. Сама Наталья Николаевна называла эти свои утренние занятия "гимнастикой настроения".
Алька пристраивалась где-нибудь в коридоре недалеко от кабинета и с одинаковым упоением слушала и нудные упражнения, и музыкальные произведения, которые казались ей необыкновенными чудесами света. Иногда к Альке подсаживалась тетя Варя, школьная техслужащая. И тогда они слушали обе.
-Ох, страсть-то какая, девонька! - чувственно вздыхала тетя Варя. - Вот так прямо и унеслась бы в небеса на этих звуках! И ведь что удивительно, Алька, - принималась философствовать тетя Варя, - кажись, все обнаковенно имеется: вот тебе инструмент как инструмент, стоял себе сколько лет, ровно мебель. И вот тебе человек, собою неприметный навроде. А повел человек по этой "мебели" руками, и получилась такая красота! Это ж сколь учиться такому делу надо! Будь я такая, как ты, сейчас, Алька, всенепременно выучилась бы так играть, ежели б допустили до инструмента. - Тетя Варя глубоко вздыхала при этих словах и отправлялась в коридор принимать первых школьников.
Алька тоже вздыхала и мечтала о том же самом. Но и того ей было радостно, что только она одна раньше всех распознавала по характеру музыки настоящее учительницыно настроение. И этот свой секрет Алька никому не раскрывала, а в течение дня потихоньку наблюдала, как это настроение у Натальи Николаевны проявляется.
Сегодня Алька прибежала в школу, уселась в своем укромном местечке возле кабинета, сидит, прислушивается, а музыки нет. Тут Наталья Николаевна подходит и обнаруживает Альку.
-А ты что тут сидишь в такую рань? - удивилась Наталья Николаевна.
Алька испугалась, рот раскрыла, а сказать ничего не может.
-Ну, что же ты тут будешь сидеть? Пошли в класс. - Села за инструмент и тут же забыла об Алькином существовании.
Музыка была удивительная, хотя и очень грустная. Альке даже поплакать захотелось от всех тех чувств, которые эта музыка ей навеяла. Наталья Николаевна остановилась, повернулась к Альке и спросила:
-Нравится?
-Очень! - выдохнула Алька.
-Это Дворжак, - сказала Наталья Николаевна. -"Славянский танец" называется.
-А почему он такой грустный, если танец? - спросила Алька.
-Потому что славянский. У славян в характере непременно либо очень грустно, либо слишком весело. Впрочем, когда-нибудь я расскажу вам о том, что есть такое - народный характер. Ты давно приходишь слушать? - неожиданно спросила Наталья Николаевна.