-Вы так думаете?
-Именно так и думаю! Ну, сами посудите, отчего она так срочно рванула? Да еще в отсутствие мужа. Да еще, как вы сказали, заявила, что обследоваться надо. Погуляла, видать, от мужа с кем-нибудь, а потом обнаружила свой грех. Ну, и полетела исправлять дело. Не иначе, аборт сделала. Вот и пережидает, пока оклемается малость. После абортов бывают и осложнения. А если огласки не хотела, так у кого-нибудь на дому, видать, сделала.
-А разве можно так?
-За деньги все можно. Были б специалисты.
-А вы знаете таких?
-Ну, известных гинекологов, которые в больнице да в поликлинике работают, конечно, знаю. Еще есть двое, которые уже не работают, но могут взяться. А, вот, тех, которые подпольно делают, эти никогда не выставляются. Хотя я по своим каналам попробую что-нибудь выяснить. Но, думаю, что пока я буду выяснять, Галина и сама домой заявится. Это такое дело, что недели-две вполне хватает, чтоб оклематься. Женщины, они, как кошки, живучи.
22 марта 1969 года. Из письма.
"Дорогая Наташенька! Не уверена, что это письмо дойдет до тебя до начала каникул, но я все-таки тебе пишу, чтоб тебе понятна была вся важность момента. Разумеется, позже я отправлю тебе еще телеграмму с сообщением о том, что тебе непременно следует 25 - 26 марта быть в университете на заседании Ученого Совета, на котором планируется окончательное рассмотрение и утверждение твоей программы по мировой культуре. Тюрин на заседании обязательно будет. Он привлек еще к рецензированию профессора Хромкина из НИИ школ. Он ознакомился с твоей работой и выразил полное удовлетворение. Твое присутствие необходимо в обязательном порядке, что бы там, у тебя, ни происходило. Сама должна понимать, что решается твоя судьба и судьба твоего многолетнего труда. Кто, как не ты, так хорошо сможет отстоять твою позицию и твои взгляды? А откладывать далее все эти проволочки уже невозможно. Время не ждет: наука не стоит на месте, и у тебя за спиной могут появиться серьезные конкуренты. В общем, бросай все и лети сюда. Все детали обсудим на месте. 23-го - 24-го я жду тебя у себя на кафедре. Все! Обнимаю! Петракова".
22 марта. Сосновка. Гончаровой. Телеграмма.
"Срочно вылетайте! 25 -26 марта в университете состоится защита программы. Ваше присутствие обязательно! Петракова, Тюрин".
22 марта. Петраковой. Телеграмма.
"Выехать не могу. Защиту прошу отложить сроком до двух месяцев. Подробности письмом. Гончарова".
22 марта. Из письма.
"Дорогая Ольга Васильевна! Только что отправила вам телеграмму с сообщением о том, что в настоящее время я никак не могу уехать отсюда никуда. И даже на такое архиважное для меня мероприятие, как защита моей монографии. Я очень и очень понимаю ваше беспокойство за мою судьбу и за судьбу нашего дела. Поверьте, я тоже беспокоюсь не меньше вас. Более того, я просто не могу найти себе места. Мечусь, как зверь в клетке. Но ситуация, в которой я нахожусь, не дает мне ни единого шанса. Разве что произойдет чудо: небеса разверзнутся, и сам Господь Бог унесет меня на крыльях судьбы.
Ваше письмо я получила, к сожалению, только сегодня. Сегодня же мне принесли и телеграмму. И, хотя каникулы начались тоже сегодня, у меня нет никакой возможности бросить взятые мною обязательства по отношению к детям, которых поручили двумя неделями раньше мне на мое попечение. Разумеется, если бы я знала раньше, что мне предстоит столь важная поездка, то я ни за что не приняла бы на себя такую ответственность. Суть в том, что родители двух детей по своим личным причинам в настоящее время находятся далеко от дома. Детей же они оставили мне до своего возвращения в надежде, что я присмотрю за ними. Сейчас ситуация складывается так, что родителей нет в поселке, вызвать их домой в срочном порядке нет возможности. В ближайшие дни их возвращение невозможно, поскольку рейсовые самолеты летают всего лишь два раза в неделю. Последний самолет был вчера. Следующий будет только через три дня. Но даже, если будет летная погода, и самолет через три дня прилетит по расписанию, то еще не факт, что этот самолет доставит сюда мать этих детей. Если даже предположить, что через три дня на самолете прилетит мать этих детей, и я смогу вылететь на Большую землю, то и в этом случае я не успеваю на заседание Ученого Совета. Вот причины, которые побудили меня отправить Вам телеграмму с отказом присутствовать на Совете. Я прошу вас понять меня и простить за то, что я невольно доставила вам столько хлопот и волнений. Умоляю, объясните, пожалуйста, ситуацию моим рецензентам и членам Совета. До свидания! С искренним почтением к вам, ваша Н.Н.Гончарова".