-Ну, я вовсе ничего не думал такого, Наталья Николаевна!
-А когда думать изволите, сударь?
-Ну, мы это...
-В общем, так! Я приказываю вам, товарищи матросы, сержанты и старшины: а) все свои безобразия в сторону гражданина Колесникова Юрия немедленно прекратить и наладить с ним товарищеские отношения; б) довести до сведения Колесникова о вашем изменении курса политики и принести личные извинения за нанесенный моральный ущерб; в) доложить мне о предпринятых действиях в течение 24 часов. Время пошло. Всем все понятно, граждане заседатели?
-Понятно.
-Тогда все свободны. До свидания!
Тот же день. Сосновка, спортплощадка за школой.
-Видал, Мишка?!
-Ну, что? Видал, видал! Пристал, как банный лист! Я вам сразу говорил, что ничего хорошего не получится. Меня кто-нибудь послушал?
-Да ладно, не кипятись. Как ты думаешь, она знает, за что мы с Колесником так?
-Конечно, знает. Она все про нас знает. Ты еще чихнуть не успеешь, а она уже знает.
-Тогда чего она за него заступается?
-А ты думал, что она тебе спасибо скажет? Тем более, что и вправду зря мы так на Колесника. Он-то в чем виноват, что у него мать такая?
-Да он же и сам языком молол, как помелом.
-А ты хотел, чтобы он против своей матери пошел? Ты, вот, пошел бы против своей матери?
-Да чё ты пристал ко мне?
-Ну, вот! Мать ему велела, вот он и пошел трезвонить. А сам Юрка, может, нормальный пацан. Он же не виноват, что ему такая мать досталась. Родителей, между прочим, не выбирают.
-Ну, хватит, мальчики! Что вы, как петухи, ей-богу? Пойдем лучше к Юрке, пока его мать в школе.
-А чего мы у него забыли?
-Ничего не забыли. Нам надо выполнить, что Наталья Николаевна велела. А у нас всего 24 часа.
-Уже меньше на целых полчаса. Только, я думаю, что Юрка не выйдет на улицу. Побоится. Небось, подумает, что мы его колотить собираемся.
-Дожились, братцы, что нас уже, словно бандюганов, боятся.
-Честный человек не станет бояться.
-Да хватит вам, говорю же! Вы на углу подождите, а я позову Колесника. Меня он бояться не станет.
-Правильно! Пусть Алька идет. Он Альку уважает.
-Конечно! С чего бы не уважать, если Алька с ним, как предательница, все время разговаривала.
-Вовсе я не предательница! Просто я с вами не согласна была. Еще и сижу за одной партой.
-А ты, что, Миха, на самом деле будешь извиняться перед ним?
-Нет, понарошку! Сказала же Наталья Николаевна, чтоб установили товарищеские отношения. И я не собираюсь приказы не выполнять. Так что и я буду извиняться, и все остальные. Еще и доложить надо об исполнении.
-Вот ты сам и доложишь.
-Не, я думаю, пусть Алька Наталье Николаевне скажет.
-А почему я? Я, между прочим, ни с кем никаких бойкотов не устраивала.
-Да, пойми ты, с тобой Наталья Николаевна, во-первых, по-дружески будет разговаривать, а, во-вторых, тебе же удобней будет в домашней обстановке все доложить.
-Сами заварили кашу, а теперь кто-то должен расхлебывать.
-Ну, ладно, иди уже! Про нас только Юрке ничего не говори.
-Но он же спросит, зачем я его на улицу зову.
-Тогда придется ему рассказать, что мы решили с ним помириться.
-Так он и поверит!
-А ты объясни ему так, чтобы поверил. Только про то, что Наталья Николаевна приказала, не говори.
8 апреля. Сосновка. В доме Н.Гончаровой.
-Кто вы такой, и почему вы в моем доме?
-Я доктор. А здесь потому, что привожу вас в чувство. Слава богу, похоже, что уже привел. Вообще, скажете "спасибо" вашей фельдшерице. Большая умница: все правильно сделала. А главное, вовремя. У вас, дорогуша, сердечный приступ был сегодня. Вы знаете, что у вас порок сердца?
-Знаю. Врожденный. А, что, так уж все сильно скверно было?
-Да с сердцем, в общем-то, как обычно при пороке бывает. Тут ваша спасительница вовремя подоспела. Но при падении вы шибко головой ударились о порог. Это и осложнило дело.
-Как вы тут оказались?
-Авиация. А как еще иначе? Как сигнал поступил, так сразу и прилетели. Хотя, я уже сказал, что жизнью вы вот этой женщине обязаны.
-Да, ну, уж скажете: обязаны, ей-богу! Это она собаке своей обязана, а потом уж мне. Собака всех на уши подняла. Да, вон, Варвара Дмитревна вам все и расскажет.