-Но ты же у меня мужественная девочка...
Наташа не сказала ни слова, а только закрыла глаза и плотно сжала губы. Лизонька тихо всхлипнула. А Муся дернула ее за рукав. Н.Н. долго так лежала с закрытыми глазами, потом открыла их неожиданно и посмотрела в пространство.
-Оставьте меня одну! - тихо промолвила она. - Уходите все!
Николай Васильевич молча попятился назад и вытолкал нас в коридор, закрыв за собой дверь.
-Этого я больше всего боялся! - мрачно сказал он, беспомощно двигая руками по карманам пиджака.
-Чего, папа?! - испуганно спросила Лиза.
-Что она замкнется. Лучше бы, уж, кричала и плакала. А теперь долго не отойдет.
-У нее что-нибудь серьезное, Николай Васильевич? - встревожилась я.
- Плохие анализы и кардиограмма.
- И что это значит? - спросила Муся.
- Всякие стрессы сейчас для неё губительны.
Николай Васильевич, наконец, нашарил в кармане носовой платок, вытащил его и вытер лицо.
-Я должен ехать. Если кто желает домой, то могу подвезти.
Лиза пожелала сразу. А Муся сначала хотела остаться с Н.Н., но я уверила ее, что гораздо лучше будет, если останусь я. Во-первых, я все равно уже здесь нахожусь. И я все тут знаю. Во-вторых, у меня никаких других таких дел нет. В-третьих, я скорее смогу уговорить Наталью Николаевну не прогонять меня от себя. Муся согласилась с моими доводами. А Николай Васильевич сказал, что я права. И они уехали.
Я, действительно, оказалась права, потому что в тот же день все-таки вырвала Наталью Николаевну из ее ступора. Правда, она вместо молчания принялась плакать. Но это лучше, как сказал Николай Васильевич. Потом она уже не отпускала меня от себя и все время просила, чтоб я снова и снова пересказывала ей о том, как погиб Саша".
42.
-Вероятно, Вы, Ольга Васильевна, приехали ко мне с какими-то неприятными вестями?
-Почему ты так решила, Наташа?
-У вас мрачный вид. И потом, вы как-то странно молчите.
-Да, как сказать? С одной стороны, конечно, положение не самое приятное, а, с другой, может, оно все к лучшему.
-Да не тяните! Говорите, пожалуйста, все прямо. Небось, опять какую-то гадость придумал наш уважаемый Совет?
-Ты угадала отчасти. По твоему вопросу Ученый Совет раскололся на две половины. Одна утверждает, что защиту откладывать уже нельзя, поскольку все сроки вышли, и университет не может больше тебя финансировать. А потому защиту следует отклонить, а тему закрыть. Тем более, что твою программу никто вовсе и не собирался внедрять в школы. А другая настаивает, чтоб защиту не переносили.
-То есть, как это никто не собирался внедрять программу? А зачем тогда все эти экспериментальные классы?
-Ну, это, чтоб ты могла защититься. А на твоей защите настаивал Михаил Борисович. Кстати, он и теперь считает, что тебе следует защититься, и что мы должны помочь. Только защиту надо немного отложить.
-Зачем же откладывать защиту? Насколько я знаю, у меня еще есть время до сентября. К сентябрю я буду уже вполне здорова и готова приступить к работе.
-Ну, это хорошо, конечно, что к сентябрю ты будешь здорова. Но дело в том, что, как известно, ты сейчас находишься под следствием. Представь себе: человек под судом, а его производят в кандидаты наук.
-Ах, вот вы о чем? К вашему сведению, обвинения мне никакого никто не предъявлял. В деле я иду только в качестве потерпевшей. И потом, я что-то никак не могу понять: какое отношение наука имеет к дорожной катастрофе? Неужто, мой ум и моя нравственность из-за этой аварии так сильно испортились?
-Наташенька! Ну, зачем ты так? Я же сказала, что закрыли только программу, которая в настоящее время не представляется быть необходимой.
-Ага! Хрен редьки не слаще. Ольга Васильевна, объясните мне, пожалуйста, ну, почему наша уважаемая, так сказать, научная интеллигенция так панически боится милиции и суда? Стоит только хотя бы в качестве свидетеля пригласить человека в эти учреждения, как все - караул! На человека навешивают пожизненное клеймо преступника. И будь он, хоть семи пядей во лбу, ему перекроют все пути и дороги вперед, подталкивая тем самым в яму. И проделываться это будет настолько виртуозно, что и с дороги заклейменный устраняется, и все при этом выглядят красиво.
-Наталья Николаевна, по-моему, ты сгущаешь краски.
-А что мне остается делать? Кстати, а вы, Ольга Васильевна, разумеется, знали с самого начала, что моя программа не имеет перспектив?
-Ну, да, конечно! Впрочем, я лично всегда верила в актуальность твоих идей, Наташа. Но, сама понимаешь, я подневольный человек. Мне приказали, я должна была подчиниться. Ты уж прости!
- Да, ладно! Заявление о том, что я закрываю тему, я принесу сразу же, как выпишусь. Спасибо за то, что нанесли визит!