В общем, я поняла еще на уроке, что с русским языком здесь в школе труба. Я решила заниматься самостоятельно. Не могу же я подводить вас, в конце концов! Да, и что же получится? Вы у меня преподаватель русского языка, а я останусь неучем? Как я буду смотреть вам в глаза?
После уроков я сразу же отправилась в центральный книжный магазин. Там я спросила у продавщицы, есть ли у них какие-нибудь методические пособия по русскому языку и литературе для учителей? Она вытаращила на меня глаза и спросила:
-А тебе зачем надо?
Я сказала, что нужно сестре, которая учительница русского языка. Она опять спросила:
-А разве твоя сестра не назвала тебе авторов?
Я ответила, что не назвала. Но, в общем, мы с ней нашли кое-что из букинистической литературы. Я притащила книжки домой. Теперь буду заниматься по методике. Завтра возьму у матери деньги и отправлюсь за словарями. Во-первых, вы нам всегда настоятельно советовали почаще заглядывать в словари. Во-вторых, и у вас в библиотеке этих словарей тьма-тьмущая. А, в-третьих, книжная продавщица тоже сказала, что нужны словари".
3.
3 сентября. Из письма.
"Наталья Николаевна, я опять не отправила вам письмо! Теперь уже два, получается. Вы простите меня, солнышко! Не знаю, почему, но мне не хочется. Мне кажется, что эта бумага - это вы, некий ваш образ. И вместе с письмом к вам я опять расстанусь с вами. А мне очень понравилось так разговаривать. Вчера не удалось поговорить с вами. Просто вечером сожитель материн учинил с матерью разборки. Я не знаю, по какому поводу у них все началось. Но было противно. Ванечка улегся в кровать и уснул. Вероятно, он уже привык к подобному. А я вышла на улицу, чтоб не слышать их скандала, и пришла поздно. Они к тому времени утихомирились и завалились спать. Я тоже быстренько собрала в сумку школьные принадлежности на утро и тоже легла в постель.
Сегодня они воркуют. Наверное, у них стиль такой взаимоотношений: то ругаются, то воркуют. Впрочем, с моим отцом у матери тоже были подобные отношения. Думаю: как долго они продлятся?
Натали, мне очень плохо тут без вас! Очень тяжело! Мне все время приходится самостоятельно принимать какие-то решения, думать, как себя вести в той или иной ситуации. Конечно, я вспоминаю, как в подобных случаях ведете себя вы, и стараюсь поступить так же. Или я представляю, как вы поступили бы, будь на моем месте. Я стала теперь довольно сдержанной в поступках. Стараюсь сначала все обдумать, а потом действовать, как вы учили. Еще раньше, в Сосновке, я часто грубила матери, когда она придиралась ко мне. Или в школе могла нагрубить. А теперь я не позволяю себе грубости. Держусь без "взрывов" и не отвечаю на чьи-либо провокации. Вспоминаю ваши уроки и стараюсь уходить от взрывоопасной ситуации. А если не получается, пытаюсь отвечать в лоб какой-нибудь колкой репликой. Сегодня, к примеру, на перемене в классе ко мне подвалил один пацан. Такой омерзительный тип, но пользуется авторитетом среди одноклассников, потому что все его боятся. Так вот, подвалил и спрашивает довольно нагло:
-Эй, Витаускас! Говорят, у твоей матери с тобой дома один мужик на двоих?
-А ты, что? Ревнуешь? - спокойно спрашиваю у него.
Все заржали. А он смутился. Ничего не ответил и отошел. Потом, уже на другой перемене, он подходит ко мне в коридоре. Никого рядом не было. Говорит:
-Ну, ты молодец, оказывается! Уважаю! Ты не обижайся!
-Да чего обижаться-то? - отвечаю. - Знаешь, в таких случаях говорят, что врач на больных не имеет права обижаться.
Он чуть не грохнулся от смеха. А у меня все клокотало внутри. Совсем не от его мерзости. А от стыда за свою мать. Конечно, ее сожитель настолько молод, и это так бросается в глаза, что со стороны можно что угодно придумать. Хотя дома этот Витька и не смотрит на меня. Я подозреваю, что просто боится. Зайду утром на кухню, вежливо говорю ему: "Здравствуйте!" Он глазами на меня зыркнет, буркнет что-то себе под нос, и бегом из кухни прямо с куском во рту. Ваня от смеха давится. С матерью я не разговариваю. Не могу пересилить себя. Только "здравствуй" и "до свидания". Чувствую, что ее это очень тяготит. Но, ей-богу, не хочется говорить. Вообще, ни с кем не хочется. Ни в школе, ни дома, ни во дворе. Только с этой бумагой, которая вместо вас".