-По правде, хотела. Видишь ли, Аленька, я знаю, что я имею на тебя огромное влияние. Давно знаю, как и то, что мое влияние началось с самого первого дня, когда я ступила на порог вашего класса. Это естественно. Потому что каждый учитель в той или иной мере влияет на своих учеников. А я была для всех вас, и для тебя тоже, любимым учителем. Значит, мое влияние на всех вас было огромным. Я это понимала всегда и знала, что на мне лежит огромная ответственность за всех вас, моих учеников. Я и теперь чувствую эту ответственность по отношению к нынешним своим ученикам. Поэтому я постоянно обязана была, как и обязана теперь, контролировать каждый свой шаг, каждое слово, каждое действие. Везде, всегда, при любых обстоятельствах на работе и дома. Даже в мелочах. Особенно в мелочах и в быту. Потому что каждое слово и движение учителя учит. Желает он этого или нет. Делает это намеренно или нет. Профессия учителя - самая публичная из всех профессий на земле. Не только потому, что учитель всегда на виду. А, в первую очередь, потому, что влияет на формирование растущей личности. Я все это знала уже тогда, когда решила посвятить свою жизнь учительской деятельности. И поставила себе задачу стать идеалом, примером высочайшей нравственности самой для себя. Попросту, я стала себя воспитывать. И контролировать себя на каждом шагу. И тщательно продумывать все свои действия. Впрочем, это оказалось не самым трудным в моем восхождении к роли учителя. Гораздо труднее было научиться понимать окружающих, как самую себя. Для этого требовалось все время стараться себя ставить на место другого человека. Ты слушаешь меня, Аля?
-Конечно, внимательно слушаю, Наталья Николавна!
-Так вот! И вас, своих учеников, я старалась понять так, как будто каждый из вас - это я сама. Это не вы переживали ваши ошибки, ваши проступки, ваши боли. Это я сама их переживала. И потому я мгновенно почувствовала, кем для вас я там являюсь. Какой идеал вы себе нарисовали, и как, в какой степени я обязана этому идеалу соответствовать. Поверь мне, Аленька, я не забавлялась с вами, я не играла с вами, и я не играла перед вами какую-то роль. Потому что в силу своей профессии обязана была вас вести за собой. Как это у меня получилось, не мне судить. Но я старалась.
-Наталья Николаевна, у вас превосходно получилось! Лично я не могу упрекнуть вас ни в чем.
-С тобой у меня как-то с самого начала сложились особые взаимоотношения. Ну, во-первых, с тобой мне пришлось чаще сталкиваться вне урочных часов. Из-за ненормальной обстановки в твоей семье. Помнишь, сначала ты повадилась выполнять в классе домашние задания. Скажи, по-человечески могла я остаться в стороне от этого факта? Потом проявился твой интерес к моим музыкальным занятиям. Я сразу почувствовала твое стремление к музыке. И тут я не могла просто так остаться равнодушной. Естественно, уже тогда я чувствовала, что я для тебя - несколько больше, чем просто учительница. Особенно, когда я стала для тебя обожаемой учительницей и идеалом настоящего человека. Кумиром, одним словом. Я поняла, что в отношениях с тобой я обязана, во-первых, ни в коем случае не разочаровать тебя, чтобы не разрушить в тебе веру в человечество; во-вторых, устремить свое влияние тебе во благо, чтобы ты в своем развитии уверенно потянулась вверх, вперед к возвышенным мечтам; в-третьих, стать тебе настоящим другом и опорой на то время, пока ты оставалась моей ученицей. Естественно, чтоб при этом ни в коем случае не нарушалась допустимая дистанция между учителем и учеником. И эти свои обязанности, которые я сама на себя наложила, я старалась выполнять все время, пока я находилась в Сосновке. Я не могла позволить себе никаких искушений, никаких исключений из правил и снисхождений даже во время болезни, потому что чувствовала постоянно за собой пристальные взоры очень внимательных глаз, замечающих каждую мелочь. Ведь любой мой промах мог изуродовать не только наши взаимоотношения (меня это не пугало), а изуродовать твою душу. Этого я не могла позволить никак. Но я обычный живой человек. И, как сказал классик, "ничто человеческое мне не чуждо". У меня были неудачи, меня сбивали с толку различные сплетни, кривотолки, да и конкретно враждебные действия со стороны. Особенно заметно такие испытания обрушились, когда мы с тобой приехали сюда. Я очень боялась, что все это может очень сильно исковеркать сложившийся в твоем представлении образ. И тогда я позволила себе быть с тобой откровеннее и проще. То есть, попросту, укоротила дистанцию. Меня успокаивала мысль, что официально я не являюсь уже твоей учительницей. Да и мой домашний статус не учительницы в моем доме позволял немножко для тебя упроститься. Обрати внимание, вовсе не опуститься в своем уровне, а упроститься во взаимоотношениях с тобой, не доходя, опять же, до банального панибратства. За нас решил все ужасный и нелепый случай. Аленька, я думаю, что и ты глубоко уверена в том, что авария нас породнила. Ты помнишь, что в самые первые дни, когда я валялась, как пень, без чувств, без мыслей, ты со страху за мою жизнь забыла напрочь о том, что я твоя учительница. Что между нами должны быть какие-то дистанции, что мы, по существу, чужие люди. Ты даже стала называть меня просто по имени.