Хотя великий князь очень ценил разнообразие и покой жизни во Франции, но изгнание тревожило его. «Он никогда не выказывал никакой нетерпеливости и беспокойства; тем не менее он довольно тяжело переносил иногда бездеятельность и вынужденную праздность. Его жизнь в кругу семьи была чрезвычайно счастливой, но он тосковал по родине»[18]. В присутствии детей он редко говорил о России, и еще реже вспоминал о своей семье. «Все же однажды вечером мы с сестрой (Натали) осмелились расспрашивать его, – рассказывает Ирэн. – Он с радостью рассказывал нам об играх с братом Сержем… В императорском парке для них соорудили маленький порт, где они запускали в ручье игрушечные флотилии. Затем он погрустнел, задумавшись, без сомнения, о трагической смерти отца и о брате. Увидев, к чему привело наше любопытство, мы больше никогда не спрашивали его о детстве»[19].
Воскресенья все ждали с нетерпением. Утром семья отправлялась в русскую церковь на улице Дарю. Великий князь с домочадцами входили через боковую дверь и в одиночестве стояли на службе в уголке около алтаря. Так они могли слушать богослужение, которое вел старый священник, крестивший Натали, незамеченные прихожанами. «В моей жизни было много разнообразных событий: радостных и трагических, важных и суетных, но все было подчинено некоему плану, не совпадавшему с обычной жизнью, – вспоминает великая княгиня Мария. – Эта обычная жизнь была мне совершенно незнакома, я понятия не имела о тех отношениях, что существуют между простыми смертными»[20]. Натали могла бы сказать то же самое и о себе. Домашнее образование, вдалеке от шумных школьных классов, куда внучке царя ходить не пристало, расторопная прислуга, родители-эрудиты и изысканность окружения… Их духовная жизнь не знала никаких посторонних нежелательных вмешательств.
После обеда графиня принимала приходящих с визитами at home, между пятью и семью часами вечера. В течение всех двенадцати лет ссылки ее салон с успехом конкурировал с посольством императорской России во Франции. И маркиз де Сегюр из Академии художеств, и король испанский Альфонсо XIII часто приходили полюбоваться нежным цветком из дворцов Санкт-Петербурга. Великий князь Павел и его супруга с момента переезда во Францию стали настоящими столпами культурной и светской жизни Парижа. Не было ни одного большого бала, театральной премьеры или благотворительного базара, который бы они не почтили своим присутствием. Можно назвать один только вечерний прием, устроенный принцессой Эдмон де Полиньяк в своем отеле на улице Анри-Мартен в мае 1908 года, чтобы стало понятно, как проходила их светская жизнь! После обеда гостям был показан спектакль в саду – актеры разыгрывали сцены из офортов, выполненных в манере Обри Бердслея, ставшего знаменитым после выхода его иллюстраций к «Саломее» Оскара Уайльда. Все это сопровождалось театральными интерлюдиями и чтением стихов.
Популярность княжеской четы была столь высока, что журнал «Фигаро» 10 июня 1911 писал: «Великий князь Павел, без сомнения, – самый утонченный из парижан. Он живет здесь в течение почти всего года, окруженный почтением, так же как и графиня де Гогенфельзен, его жена, одна из самых прекрасных женщин Парижа. Эта благородная дама, и по происхождению и по свойствам ума и щедрого сердца, любезна со всеми и всеми обожаема!» Говорили еще, искренне и жестоко, что графиня вдохновила Марселя Пруста на создание одного из персонажей «Поисков», что «она, так же как и герцогиня де Германт, упорно добивалась того, чтобы ее называли “великой княгиней”»[21].
В детстве для Ирэн и Натали религиозные праздники были важнейшими событиями. На Рождество девочки разыгрывали небольшие пьесы, написанные специально для них братом Владимиром, которого они перед домашними называли Володя или Бодя. «Мы ставили сценку в большой гостиной, отделив пространство сцены от зрительного зала ширмами из детской. Занавесом и драпировками служили все одеяла и пледы, которые были в нашем распоряжении. Эта сложная конструкция в самый ответственный момент не выдерживала и обрушивалась на головы актерам. Следующие несколько дней Володя не уставал повторять, что его сестры все еще малышки»[22].