— Это тоже нужно уметь.
— Согласен, в определенных случаях — это важно. Вот я, например…
И он завелся, рассказывая мне свои примеры. Педагогический момент на этом закончился.
В восемь часов вечера мы сели на метро (я наскреб последнюю мелочь серебром в кармане) и поехали на Рижский вокзал.
Лина ходила по перрону, ждала и нервничала. Мой брат вечно опаздывал.
— Сашенька, — она приятно удивилась, увидев меня. — Я думала, что уже не увижу тебя, Борчик.
Они проворковали пять минут, и поезд стал трогаться. Он уже на ходу подсадил ее, мимо ворчащего, как все проводники, проводника.
— Привет Наталье…
— Спасибо, — сказал я и подумал: где Наталья?
Поезд ускользал в темноте, в ночи, уже бесшумно, мигая только двумя красными огнями. Вдруг мне захотелось уехать, куда-нибудь, сев в купе, и ни о чем не думать, и чтобы она была со мной, все время, и ей не надо было возвращаться, а мне звонить ей.
— Идем, — тронул меня брат, — холодно.
Я вернулся в реальность.
— А когда тебе нормально, Борь?
— Когда работать не надо.
Поезд скрылся. (Мечты рассыпались, как хрусталь, — сакраментально звучит.)
— Подъехать хочешь на телеграф, мне позвонить надо?
— Ладно, так и быть, — проскрипел он.
На телеграфе, как всегда, полно всякого сброда. Когда-то я здесь встречался с Натальей. Каждый день она была моя, со мной. Может, люди сходятся, сближаются и перестают тянуться друг к другу, остывают…
— Что вам, молодой человек?
— Я старый, — машинально шучу я.
Она улыбается:
— За счет вызываемого: два-тридцать пять-семьдесят пять. Не забудьте — за счет другого города, а то у меня денег нет.
— Хорошо, старый человек.
Я смотрю на нее, она на меня. Приятная девушка.
— Хотите встретиться со старым человеком?
— Да, — отвечает она.
Я задумываюсь: когда не надо, так они снимаются. Эх, Наталья, Наталья, видела б ты, какие девушки хотят встретиться со мной.
— Вы работаете завтра?
— Да.
— Я зайду к вам.
— Я буду ждать.
Я поворачиваюсь и иду к сидящему в кресле брату.
— Ты что там, о свидании договаривался полчаса? — шутит он.
— Ты ясновидящий, что ли, Б.?
— А как же Наталья?
— Что на ней, свет клином сошелся?
— А, ну-ну, — он с любопытством смотрит на меня. — Может, брату отдашь?
— Она только тебя и ждала.
— Ну конечно, после тебя, Аполлона, нам там делать нечего.
— Ты ей не нравишься. На ее мужа похож.
— Она, глупая, ничего тогда в мужиках не понимает — если ее муж похож на меня. Выбрала тебя, шмаровозника, — он оглядел меня с улыбкой.
— Борь, не называй ее глупой. Пожалуйста…
— То-то же. Волнует, а то «свет клином сошелся»!
— …за счет вызываемого, два-тридцать пять-семьдесят пять, за счет…
— Ты смотри, — удивляется он, — сразу дала.
— Мне везет с телефонистками.
— Почему?
— Потому что они мне не нужны, так всегда.
Мы забиваемся в тесную кабину.
— Мама, мамуленька! Здравствуй, моя хорошая.
— Санечка, как дела?!
— Лучше всех.
— На сессию мне не придется опять прилетать, как тогда…
— Нет, мама, я там лучший ученик. Ты же знаешь, как я могу заниматься: за три дня то, что они изучают полсеместра.
— Ты у меня уникальное дитё! — она смеется. — Сыночек, ты не мерзнешь, не голодаешь?
Б. толкает меня и говорит: «Отца».
— Ма, Борик хочет с папой поговорить, он дома?
— Как с папой?! Вы разве телеграмму не получили, я вам послала, срочную. Он завтра в Москву приезжает, вагон номер семь, поезд девяносто третий, в девять утра.
— Мам, ты серьезно?
— Конечно, сыночек. Как же вы телеграмму не получили?
— Что случилось? — спрашивает Б. у меня.
— Папа приезжает.
— Когда?
— В старинные года. Мамуля, ну что у тебя еще нового?
— Скучаю по тебе и не дождусь лета, когда мы увидимся.
Я подумал насчет лета…
— Сыночек, ты с кем-то встречаешься?
— Э-э, нет… то есть… а почему ты спросила?
— Ты мне письма совсем не пишешь.
— Мам, я напишу.
— Я для тебя денежек с папой передала. Питайся нормально и ни в чем себе не отказывай. Занимайся, будь умницей. Целую тебя.
— Спасибо, я тебя тоже.
Мы выходим из будки.
— Когда отец приезжает, недоносок? И научись отвечать с первого раза!
— Я тебе должен отвечать, когда по телефону разговариваю, да?
— Раз старший брат спрашивает, он знает, что можно и что нельзя.
— Не вякай.
Он размахивается дать мне подзатыльник, я уворачиваюсь, отступая за столб. Он идет дальше. И вдруг — я вижу, как в стеклянные двери входит женщина, до обалдения похожая на Наталью: Господи, это Наталья. Рядом с ней идет красивый, холено одетый мужчина, в костюме в полоску, без пальто, только светлое кашне вокруг горла.