Мы проваливаемся в сон одновременно. Что она там видит во сне? Я хочу быть ее сном.
Я просыпаюсь, щекой касаясь ее груди. И не шевелюсь.
— Санечка, — говорит она, — ты спишь, как медвежонок, сопишь и пинаешь меня коленом.
— Извини, Наталья.
— Что ты! Мне это очень нравится!
— А ты что, спала с медвежонком?
— Ну, Саня, как тебе не стыдно!
— Очень стыдно!
— Просто я всегда представляла, что так спят медведи.
Я целую ее грудь.
— Саня! Вечно у тебя плохие мысли на уме, — она улыбается, ее лицо надо мною.
— Разве это плохие мысли?
— Нет, это хорошие. Ну, не могу же я тебе об этом так прямо сказать.
— Почему?
— Потому что ты маленький мальчик и мне нельзя тебя развращать…
— Вопрос только, кто кого развращает?
— Это даже не вопрос, так как я на все согласна… — она смеется.
— Но мне нравится твоя порочность…
— Санечка, когда ты должен увидеться со своим папой?
— В час дня.
— Так сейчас уже вечер!
— Ничего страшного.
— Какая я плохая, разбиваю все твои планы. Он надолго приехал?
— На три-четыре дня.
— Тебе здорово попадет от него?
— Как тебе сказать. Мы должны были сегодня поехать в институт, он поехал, наверно, один. Узнавать…
— Санечка, а тебя ж там уже вечность не было.
— Я знаю. Сегодня будет расправа Ивана Грозного с сыном.
— И все из-за меня. Ты видишь, я какая. Нет чтобы заставить тебя заниматься, я заставляю тебя…
— Ты даже такие слова знаешь? — я удивленно смотрю на нее.
Она смущена и неловко улыбается.
— Мало ли что знаешь и чему научат, только не все показываешь.
— Да, Наталья…
— Что, Санечка, очень плохая?..
— Наоборот, ты прекрасна! — Мы смеемся.
— Когда ты собираешься к нему поехать?
— Позже сегодня. Хочешь с ним познакомиться?
Она молчит.
— Наталья?
— Я не могу, Санечка… Я к шести должна быть дома.
— Почему?
— Я устала. Скандалы каждый день, он как тронулся. Я никогда этого в нем не подозревала. Каждый мой шаг выспрашивает, проверяет.
— А можно совсем не возвращаться?
— Саня, Саня, — она грустно умолкает. И долго царит мертвая тишина.
Часы тикают по радио полшестого. Она лежит, не двигаясь, и ее горячее тело согревает меня.
Я даже не хочу думать о папе и его посещении института.
— Наталья?
— Я знаю, Санечка, мне пора.
Она умолкает.
— Я хочу быть твоя, — она ложится под меня. Ее руки сжимают мою спину и скользят по ней. — Навсегда…
Я задыхаюсь.
Мы бредем медленно по улице. Она идет не спеша, крепко держась за мою руку.
— Санечка, я не хочу уходить от тебя.
— Я тоже, Наталья. Неужели это будет всегда…
— Саня, я ничего не могу поделать, не могу изменить у себя. Кто виноват, что раньше случается то, что должно случаться позже, и наоборот. Или, вообще, случаться не должно.
— Судьба виновата.
— А если бы ты не переехал в Москву и не встретил меня…
— Тогда бы жизнь моя была пуста. Да и вообще, я бы не знал тогда, что такое полна.
— Санечка, ты очень милый.
Она прижимается и целует нежно меня. Стоянка.
— Можно я хоть раз довезу тебя? Мне так не хочется ехать туда. Пожалуйста.
Она просит меня.
— Где твой папа остановился?
— В гостинице «Москва».
— Саня, только один раз.
Я молчу.
— И больше никогда.
— Наталья, уже полседьмого.
— А, одним скандалом больше, одним меньше — все это ерунда.
И я правда сейчас верю ее словам, что все это ерунда, хотя знаю, что это не так, и все намного сложнее, серьезнее, она просто не хочет тревожить меня.
Мы едем молча, переплетя руки, сжав плечи.
Наталья высаживает меня у гостиницы «Москва» и просит, чтобы я позвонил завтра.
Со смешанными чувствами вхожу я в вестибюль и молюсь, чтобы не было отца в номере.
Дежурная по этажу говорит, что он только что вернулся.
Как на казнь плетусь я к его двери. Рука не стучит, стуча.
— Открыто, входите.
Я вхожу, переступая.
— Здравствуй, сын. Ну, порадовал ты отца.
— Здравствуй, па…
— Я ждал до трех часов тебя.
Может, он не ездил без меня? Хотя по его тону все понятно.
— Что скажешь, сын? Несколько отцов у тебя?
Он оттягивает развязку. Но она приближается, как поезд без локомотива.
— Нет, пап, ты один.
— И на этом спасибо. Был я в институте у тебя. Очень меня там порадовали, особенно ваша староста, с большими глазами, как ее там…