— Что ты, Наталья, конечно.
Она входит в будку автомата, доставая двушку. Как у нее изящно даже это получается. Набирает номер.
Я отхожу от будки подальше. Стою и разглядываю ее. Она действительно сегодня прекрасна. Я не верю, что эта женщина, стоящая сейчас отдельно от меня, принадлежит мне, близка, она моя, — и я снюсь ей.
Внезапно она вешает трубку на рычаг и выходит ко мне белая как полотно.
— Саня… — она давит рыдание.
— Что случилось, Наталья, ты вся побелевшая?
— Аннушка заболела… — я едва успеваю схватить ее за плечи, она уже падала.
— Это мое наказание за тебя, Санечка, — шепчут ее губы, неживые.
Она как будто невменяемая, она бормочет:
— Мне надо быть дома, мама будет звонить через полчаса.
Она падает лицом в мою шею и уже не сдерживается. Слезы градом текут сквозь рыдания. По-моему, она оплакивает меня тоже.
Я хватаю такси как ненормальный и только говорю ему «быстро», «быстро», ничего не соображая.
Мы несемся, он послушал меня, по набережной в обратном направлении к ее дому. Она приходит в себя.
— Саня, прости меня, мне так жалко… я так хотела… быть у тебя.
— Что ты, Наталья, что ты…
Она наклоняется и с благодарностью целует меня в щеку, ее губы в слезах. Соленые.
— Наталья, я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Нет, родной, спасибо.
— Кто-нибудь может помочь?! Я все сделаю… — не могу говорить громких слов.
— Сейчас нет, я должна сначала все узнать.
Мы подъезжаем к ее дому, прямо к подъезду, не таясь. Она порывисто наклоняется, я сижу, забившись в угол, меня знобит оттого, что дочь ее больна.
Она шепчет:
— Спасибо тебе, солнышко мое, за все. Не звони, я приеду сама. — Она целует меня. Я не успеваю понять, и подъездная дверь скрывает ее. Мне кажется, навсегда. Она впервые уходила от меня, находясь уже там, я первый раз почувствовал ее в другом мире, в том ее, не моем, без меня.
— Куда?
— Что? — не понимаю я.
— Так и будем стоять?
— Гостиница «Москва».
— Папа, — я влетаю с порога, — у нее дочь больна, помоги. Я тебя умоляю, я кончу три института!
— Чем? Я надеюсь, не урологией.
— Я не знаю, я прошу тебя.
— Но чем она больна? Где она?
— В Югославии.
— Как же я могу помочь?
— Все равно как, полети туда. Я верю в тебя.
Он сажает меня на диван и обнимает. На меня нападает какое-то отупение. Ее дочь больна, она не моя, я теряю ее… Я сижу долго без движения.
— Папа, позвони ей, я не могу…
— Что сказать?
— Только узнай, жива ли дочь ее, здорова.
— Что сказать, кто я?
— Что ты доктор, она все поймет.
Он набирает номер телефона, дрожь начинает колотить меня как припадочного.
— Будьте добры Наташу.
Минута молчания. Я люблю сейчас своего отца больше, чем когда-либо.
— Добрый вечер, Наташа. Мне сказали назвать себя «доктор», и вам будет все понятно. Но я Сашин папа. Пожалуйста, это само собой разумеющееся. Как чувствует себя ваша дочь? В чем причина ее заболевания? …Это неприятно, но не так страшно, не расстраивайте очень себя. …Да, думаю, не больше месяца. …Хорошо, я ему передам. Было приятно с вами познакомиться, хотя и заочно, надеюсь когда-нибудь увидеться воочию. …Вам также спасибо, спокойной ночи.
Трубка повесилась.
— Что, папа?! — вскочил я.
— У нее простудное заболевание, бронхит, но все уже сделано. Лечение займет месяц, потом ее привезут сюда, здесь климат мягче и солнце уже будет в мае. Она просила передать тебе, чтобы ты ни о чем не беспокоился, поблагодарила меня за звонок и волнения.
— Папка, спасибо, — я прильнул к его всегда бритой щеке.
— У нее очень милый голос, наверно, хорошая девушка.
Я было раскрыл рот, чтобы объяснить, что она больше, чем хорошая, больше, чем все и всякие определения, но сказать не мог ничего, разве это можно объяснить!
— Ладно, не рассказывай. По твоему лицу все понятно.
Я кивнул.
— Сынок! Уезжаю я завтра. Пойдешь проводить отца?
— Конечно.
— Надеюсь, будешь учиться, вести себя хорошо и не огорчать меня. И старшему лоботрясу тоже скажи: пора человеком становиться.
Каждому свое. Поистине!
Мы прощаемся на вокзале, мне очень грустно. Я остаюсь один, это страшная вещь — одиночество. Мы целуемся. Папа стоит на подножке вагона. Всё трогается, поезд увлекает за собой состав, даже они вместе, только я один…
— Саша, — говорит папа против хода движения, — девушке своей привет передай, скажи, что в следующий мой приезд увидимся, и пускай заставляет тебя заниматься, если она хорошая.