На следующий день одел я это пальто. Ветер колом его ставит, распахивает, оно холодное, совсем не греет. Полмесяца мы искали портного, четверть месяца он морочил нам голову, а когда назвал цену, у меня в голове помутилось и в глазах потемнело — больше, чем само пальто стоит. Следующий месяц мы с ним ругались, кто виноват. С января он его продать пытается, да, видать, оно никогда не продастся. А я всю зиму так и проходил в плащике на отстегивающейся подкладке. Теперь пускай его сам одевает. Впрочем, другого выхода у него нет! Во-первых, одеть нечего, а во-вторых, я объявил, что это пальто его, а не мое, он заставил меня купить, и что он мне должен девяносто рэ. А если я объявил, не могу же я взять свои слова обратно! — он улыбается.
— Где это пальто, я хочу его посмотреть, — говорит Лина.
— Сейчас он оденет его и придет, давай, Санчик, иди.
Я ухожу одеваться. Они будут одеваться тоже.
Костюм я одеваю на уже надетую рубашку, а вот пальто, достав с вешалки из шкафа, рука медлит одевать. Наконец решаюсь. Господи, неужели я думаю только о ней и как она воспримет. Смотрю в шкафное зеркало. Что ж, не так плохо, только впечатление, что там два таких. Как я. Я справляюсь с непослушными волосами, одетый в длинное кожаное пальто, которое брат купил себе от холода. Зимой…
Стучусь в дверь к брату. Лина одевается, и я жду пару минут. Наконец я захожу, она красится у подоконника, стоя спиной к нам.
— А почему ему можно смотреть, как ты одеваешься, а мне нет? — шучу я.
— О, — серьезно отвечает она, — его это уже давно не интересует, смотреть на меня, когда я одеваюсь… или раздета. Правильно? Он все больше спатки теперь любит, да, Боречка?..
— Санчик, — говорит Б., — отличное пальто!
И смеется, начиная кататься по кровати.
Лина оборачивается, не утерпев:
— Оно тебе очень идет, Сашенька, ты в нем такой юный и таинственный. И взрослый в то же время, не по годам.
Революционным, думаю я.
— С ума сойти, какое сочетание, — улыбаюсь я.
— Только оно на два размера больше его, — говорит Б.
— Зато макси и это скрадывает, — возражает она.
Потом пять минут речь идет о пальто, а я стою как Гаврош на площади Восстания.
— Надо что-нибудь придумать, чтобы хоть в поясе не было так широко.
Он придумывает. Пояс стягивает сзади, затягивая его в несколько складок между спиной и … простите. Застегивает меня на все пуговицы, и получается терпимо. Плечи сверху, суровая талия и расклешенные длинные полы книзу.
— Б., спасибо, — произношу я.
— Все брата не ценишь, — набивает себе цену он. И добавляет: — Но я бы в таком не пошел.
Они еще дебатируют по поводу пальто, а мне уже до лампочки.
— Пора выходить, — говорю я.
— Я через минуту буду готова. Интересно, какая твоя Наталья? — думает Лина, продолжая краситься.
— Увидишь, — говорю, а в горле что-то перехватывает.
Выходим мы на улицу не через пять минут и не через десять, а через пятнадцать.
Я уже было одел белую куртку, но они меня вынули из нее и надели опять пальто. Б. успокоил, что не так уж страшно. «Люди шарахаться не будут».
На площади я беру такси. Мы опаздываем.
— Деньги давят, да? — говорит Б., — жмутся в кармане? — Хотя и садится первым, впереди.
Мы входим в вестибюль гостиницы «Россия», людей, как всегда, полно суетящихся.
Время без четверти шесть.
— Ну вот, чего гнал, — говорит Б., — еще пятнадцать минут времени. И так успели бы.
— Я не люблю опаздывать. Лина, хочешь мой любимый коктейль попробовать? Здесь единственное место, где я его пью обычно. Пил, — поправляюсь я.
— Очень хочу. А у нас есть время, всего четырнадцать минут осталось?