Я не выдерживаю, мельком оборачиваюсь назад. Она стоит одна у парапета и смотрит вниз, наверно, в ту сторону, где течет река — гранитны берега.
Я захожу быстро в вестибюль. Боря уже сидит с ней внизу в ожидании меня. «Хлеба и зрелищ» — девиз, которым он четко руководствуется. Еще с античных времен.
— А где Наталья? — спрашивает Лина.
— Сейчас познакомлю.
Мы выходим из холла и идем к парапету, где стоит она.
— Это она? — тихо произносит Лина.
— Да.
— Очень приятная.
— Это же еще только спина, — отвечаю я, как мастер.
— Все равно. Остальное уже чувствуется.
Услышав близко наши шаги, она оборачивается.
— Здравствуйте.
— Добрый вечер, — отвечает Боря и повторяет Лина.
— Лина, это Наталья, а это Лина.
К черту, я никогда не умел знакомить, всегда все путаю.
— Очень приятно.
— Саша мне о вас рассказывал, я вас так и представляла.
— Плохо?..
— Что вы!
Наталья улыбается ее восклицанию.
— Санечка мне сказал, что вы приехали из Прибалтики. Как вам Москва?
— О, я здесь уже без счета. Очень нравится, я в нее влюблена и мечтаю здесь жить.
— Это всем хочется, пока не начнут жить. Потому что, когда только приезжаешь сюда, она увлекательна. А когда живешь постоянно или начинаешь жить, она обычна. Правильно, Саня?
— Угу.
Мы стоим с Б. между и по бокам.
— Как работа, Боря? — спрашивает она, но даже не дарит ему улыбку, сразу смотрит на меня. В глазах вопрос: не спросила ли чего лишнего. Мне это жутко нравится, но я внимательно слушаю ответ, ничего не замечая.
— Какая там работа, Наталья, маета одна.
— Да, бедные советские врачи… — они начинают смеяться вместе.
— А чем вы занимаетесь, Наталья?
— Я буду переводчицей или преподавательницей английского языка.
— Это очень интересно, — вежливо говорит Лина.
— Возможно, — отвечает, улыбнувшись, Наталья, — только когда не занимаешься. Санечка мне очень помогает в этом: делать интересными мои занятия, вне института. Очень далеко от него, и занятия, далекие от занятий.
Я не выдерживаю и улыбаюсь, но чуть-чуть, краем. Я стою гордый и возвышенный, одинокий в своем кожаном пальто. Я бы сказал: публичное одиночество.
— Он хороший мальчик, — говорит Лина.
— Саня?! Очень, он особенный мальчик. И особенно, когда спит.
— С кем?
— Конечно, со мной! Санечка.
Я вздрагиваю от ответа и смотрю на нее. Она смела, не стесняется.
— А что тут такого, мы же взрослые люди. Все понимают, что мы с тобой не за ручку держимся.
— Наталья!
— Извини, Санечка, — она виновато и нежно глядит на меня, — я сама не знаю, что со мной. Я тебе говорила, не надо… — она останавливается.
— Наталья, вы замужем? — спрашивает Лина.
Как будто не зная. Весьма оригинальная смена темы.
— Да, и у меня дочь, ей четыре года. Вы меня осуждаете?
— Что вы! — (я впервые вижу, как Лина краснеет). — Это ваша личная жизнь, и вы вольны поступать как угодно.
— Разумеется. А вот многие этого не понимают. Например, мой муж…
Пауза, молчание.
— Он вас любит?
— Не знаю, я этим не интересовалась в последнее время, — резковато отвечает она.
Лина смотрит на нее почти с изумленным восхищением.
— Вы смелая женщина.
— Да, чересчур, — горько усмехается Наталья, что-то она взведена сегодня. Как курок.
— Она не женщина, она еще девушка, только в процессе превращения.
— Санечке кажется, что я всегда буду такой, какой ему хочется, а я уже не та. Многое потеряно, многое замужество изменило, столько утрачено, лучшего… А хотите я вас познакомлю со своим супругом, Лина? Он вам понравится, приятный мужик, такой красивый, сытый экземпляр, как на рекламах зажигалок «Ронсон». Хотите? А… Боря, прости, я совсем и забыла.
— Ничего, ничего, Наталья, продолжай, очень интересно, ты сегодня в необычном амплуа.
— Вот и все, собственно, нечего продолжать. Но если вам Боря нравится, то они примерно одинакового плана…
— Да, Боречка мне очень нравится. А правда можно с вашим супругом познакомиться? Борчик только друг мой.
— Можно, Лина, только он тебя не сможет прописать у себя, у него, случайно, право, но жена, ее зовут Наталья.
Мы все смеемся.
— Двадцать пять минут до начала. Вы идете? — спрашивает Боря.
— Нет, у нас… дела, — отвечаю я.
— Жалко, — говорит Б., хотя ему не жалко.
Наталья вынимает свою сумочку-портмоне, где всякие отделения для всего, и достает вдвое сложенный билет.