— Дядя Андрюша, спасибо! — сказала Настя, когда они садились обедать. — Можно я тебя поцелую?
Андрей показал пальцем на правую щеку, и Настенька приложилась к ней, сегодня еще не бритой, своими детскими губками.
— Ну что ты будешь делать, — сказала улыбаясь Наталья, — все его целуют–милуют, от детей до пенсионерок! И что ты за человек такой… Всеобщий жизненный любимчик.
— Сам не пойму, почему так, — сказал Андрей, пробуя улыбнуться.
Наталья, казалось, забыла напрочь ночной инцидент, и теперь вся искрилась любовью и нежностью в равной степени к ребенку и к нему. Это несколько успокоило Андрея, и от души вроде бы отлегло. После обеда он даже взял в руки гитару и запел песню из кинофильма «Земля Санникова»:
Призрачно все в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.
— Дядя Андрюша, а ты от нас не уедешь? — спросила Настя, едва Андрей отложил гитару. — Не уедешь?
Настя села к нему на колени и буквально впилась глазенками в его зрачки.
— Не уеду, если мама не выгонит, — отшутился Андрей.
— Мама, ты дядю Андрюшу не выгонишь же? — Настя подбежала к Наталье. — Не выгонишь?
— Выгоню, — засмеялась Наташа, — выгоню, если на тетю Валю смотреть будет и на гитаре ей играть!
— Не будешь на тетю Валю смотреть? — спросила шепотом Настя.
Андрей замотал головой, улыбнулся и прилег на диван. Наталья включила телевизор и прилегла рядом.
Настя продолжала осваивать велосипед. По телевизору шла передача, посвященная лучшим песням года. Андрей по привычке запросто называл исполнителей Аллами, Софийками, Сашками, Юриками, и Наташа, улыбаясь, была счастлива в этот миг, как, наверное, никогда в жизни. Ей хотелось, чтобы минуты их близости, эта передача и этот день, первый день нового года, длились как можно дольше…
Но бдительная Валентина Петровна, познакомившая Андрея и Наталью, уже разлучила их. Привыкшая докладывать о том, что видела и слышала, ответственным работникам, она в первый день наступившего года не поленилась сходить на дом к участковому на другой край села и попросила проверить Андрея и его документы. И в то время, когда музыкант играл на гитаре и пел, старший лейтенант Горный направлялся к дому Натальи, а когда влюбленные смотрели телевизор, лежа на диване, он вошел в первый подъезд и остановился возле квартиры номер восемь. Через несколько секунд он нажал кнопку звонка, и раздавшаяся трель в Наташиной квартире известила о том, что совместная жизнь хозяйки квартиры и ее постояльца закончилась.
Наташа пошла открывать, по пути отодвинув в угол стоявшую у дверей Андрееву сумку, собранную им под утро. Андрей слышал, как она открыла замок и стала с кем–то разговаривать на необычно повышенных тонах.
— Вы пропустите меня? — говорил мужской голос.
— А почему я должна вас пропускать? Здесь никого нет из посторонних.
— А чья это сумка?
— Моя.
Андрей почувствовал опасность и, осторожно пройдя на кухню, попробовал открыть створку окна. Она поддалась, и Андрей в тапочках, футболке и спортивных брюках, выйдя наружу, побежал по рыхлому снегу в сторону дома, где жили Санька с Валентиной. Он понимал, что участковый может заглянуть и к Натальиным родственникам, потому, забежав на второй этаж дома, поднялся по пожарной лестнице, открыл люк, ведущий на чердак, распугав стаю голубей, греющихся у отопительной трубы. Через слуховое окно хорошо была видна машина Горного. Андрей стал ждать. Было холодно. Особенно мерзла голова и ноги. Но делать ничего не оставалось, только терпеть и ждать.
Ждать пришлось долго. Андрей прижимал к теплой трубе отопления то ноги, то руки, то приседал, то потирал ладони. Короткий зимний день клонился к закату, а участковый будто застрял в Натальиной квартире. Прошло более часа, прежде чем старший лейтенант вышел из подъезда, сел в уазик и уехал. Однако Андрей не торопился возвращаться. Интуиция подсказывала ему, что Горный может вернуться — даже не один, а с нарядом милиции. К тому же он не знал, что рассказала участковому Наташа, потому решил вначале послать к ней Валентину.
Валя изрядно удивилась, увидев его одетым по–домашнему.
— Вы что, разодрались все–таки с Наташкой? — спросила она, открыв ему дверь.
— Да нет. Горный приезжал, хотел документы проверить, а у меня их как раз сейчас нет, как нет и желания сидеть в милицейской камере до выяснения личности.
— Значит, та шизофреничка все–таки накапала участковому? Ну и кобыла! — возмутилась Валентина. — Проходи, погрейся… Замерз же как суслик… сейчас стопарик налью для сугрева.