Утром сразу после подъема Андрея вызвал начальник отряда.
— Ну что, Свиридов? Домой собрался?
— А что тут собирать, гражданин начальник? Я, как сюда попал, сразу готов был. В любой день сказали бы — на выход, так и пошел бы, в чем был. Хоть из бани.
Капитан засмеялся:
— Везет тебе. Сбежал с «химии», а тебе по минимуму дали и отправили опять к нам. А теперь, несмотря ни на что, еще и по указу выходишь. Государство у нас гуманное…
— Я же не один выхожу. Послезавтра аж сорок с лишним душ на волю отпускают раньше срока.
— И я об этом. — капитан откинулся на спинку стула, потянулся. — Ты думаешь, зачем я в такую рань сюда приперся? — он довольно улыбнулся. — Ни за что, артист, не догадаешься — ради тебя! Я тебе сюрприз решил сделать… Ты сегодня на волю уйдешь.
— Как — сегодня? — Андрей понимал, что капитан не шутит, но поверить его словам не мог.
— Вот так, сегодня. Один, а не с этой шоблой. Или не хочешь?
— Хочу, но я морально не готов к такому повороту…
— Ха! А говорил, из бани бы в чем мать родила ушел… Иди в спецчасть сейчас, получи бумаги… и чтоб я тебя в обед уже не видел! Понял?
— Понял, гражданин капитан.
— Так вот… Ты еще не все понял. А поймешь — когда за ворота выйдешь. Благодарить меня будешь за такой сюрприз… Куда поедешь–то?
— К матери, куда еще…
— А говорил, подруга у тебя была… Хорошая, мол, баба…
— Баба–то она хорошая… да вот я — не совсем. Меня там как положительного человека знали, музыканта, солиста… А я беглым зэком оказался. Стыдно теперь народу в глаза глядеть будет. Нет, не поеду я больше туда…
— Ну и дурак! — капитан встал, прошелся по комнате. — Извини за прямоту, Свиридов. «Химик» — какой тебе зэк? Если бы ты из зоны деру дал, тогда бы мы с тобой здесь не говорили, сидел бы ты на строгом режиме. В общем, иди и подумай. Это здесь тебе кажется, что хороших женщин на свете пруд пруди… и все они готовы тебя встретить и приветить, а на деле — не так. А раз попалась тебе такая, так и стремись сделать все так, чтобы не потерять то, что имел. Поверь мне, я тоже кое–что в жизни видел…
— Спасибо, гражданин капитан. Я подумаю над вашими словами.
— Подумай. Иди и глупостей больше не делай. Такие, как ты, на воле нужны.
Дверь на волю раскрылась перед ним около полудня. Проверивший документы Андрея солдат открыл запоры, и май обрушился на бывшего невольника запахом цветущей черемухи, ярким и подошедшим к зениту солнцем, разноголосьем птиц. Стоя на крыльце контрольно–пропускного пункта исправительной колонии, Андрей подумал: «Вот он, короткий миг счастья!» Отобранная у него свобода была возвращена, а что же еще надо, чтобы быть счастливым…
Андрей прищурился, глядя на солнце, поднял вверх руки и довольно потянулся.
— Жизнь прекрасна, правда, боец? — спросил он провожавшего его солдата–татарина.
Тот улыбнулся, кивнул и махнул Андрею рукой.
Андрей шагнул с крыльца и осмотрелся. Метрах в ста от него в летней беседке сидели какие–то люди, вдали по улице проезжали автомобили. Он остановился и хотел спросить у солдата, в какую сторону идти к автобусной остановке, но заметил на другой стороне улицы двух женщин. Они махнули ему и пошли навстречу. Сердце бывшего невольника зашлось в частом перестуке. В одной из встречавших он узнал мать, а во второй… Наташа!..
У него перехватило дыхание, и первое, что пришло ему на ум, была мысль о том, кого из них он должен вначале поцеловать, чтобы не обидеть другую. Он еще не успел это решить, как увидел выбежавшего на дорогу ребенка. Настя!..
— Дядя Андрюша! Дядя Андрюша! — Настя бежала через проезжую часть и радостно кричала ему. А по дороге наперерез ей мчалась бежевого цвета «Волга».
До машины было метров пятьдесят, до Насти — примерно столько же. Андрей бросился навстречу девочке, проскочил перед самым носом сбросившей ход автомашины, схватил Настю и поднял над головой. Настя смеялась и тянулась к нему руками. Андрей прижал ее к груди, она при этом ловко обняла его за шею. Он прижал ее еще крепче и непроизвольно бросил взгляд в сторону КПП. На крыльце стоял начальник отряда. До него было довольно далеко, но Андрею показалось, что он улыбался.