Налево, в королевство горного народа, вел широкий и большой тракт - им туда не надо, малорослый, поражающий своей силой и выносливостью народ ганитамов, живет замкнуто и обособленно, они ни на кого не нападали, но и никого не пускали на свои земли. Тракт был сильно разрушен. Кое-где у дороги стояли или лежали разбитые, но все еще прекрасные бело-мраморные статуи, разрушенные когда-то массивные каменные строения, теперь здесь поднимались зеленые курганы, на которых росли березы или ели, шелестевшие на ветру.
- Это создали дракатоны - некогда здесь были северо-западные ворота в древнюю Дракатию, - почему-то шепотом сказала Айрин, - сейчас такие статуи уже не делают, утраченное мастерство.
Привал. Эссейл ловит Айрин, уволакивает ее в сторону.
- Значит ты и этот Гарри? - Его взгляд полон невыразимой грусти.
- Все это в прошлом, я твоя, полностью, не переживай, я твоя...
- Повтори, - «какой же странный у него голос, такой низкий и хриплый одновременно». - Повтори и смотри, этим ты отдаешь себя мне, ты будешь тогда только моя!
Айрин положила руки на плечи мужчины:
- Эссейл, я абсолютно твоя! Я принадлежу тебе. Я... знаешь, я... я люблю тебя!
Дракатон пошатнулся, сжал ее плечи крепче, побледнев, он принял это тихое признание, как дерево принимает смертельную молнию; со стоном, потрясшим все его существо. Он не мог поверить. Он так страдал весь этот ужасный день. Безмерное изумление овладело им. А затем на застывшем лице мужчины появилась искренняя, счастливая улыбка – так солнце выглядывает из-за грозовых туч – глаза Айрин наполнились слезами.
- Любимая моя! Я тебя люблю, так люблю!
Он медленно наклонился к девушке и поцеловал. Он ощутил, как она выгнулась, отдаваясь его объятьям. Его охватило безумие, отчаянное стремление любить это душистое, хрупкое, как фарфор, тело. Раствориться в ней. Его губы покрывали поцелуями ее кожу; он дотянулся до прелестной округлости плеча, потом до теплой, ароматной ямочки у шеи и чуть не потерял сознание от восторга.
Рука Айрин потянулась к нему, прижала к себе его голову, а пальцы ее легли на его щеку, так что он должен был направить на нее пылающий оранжевым взгляд.
- Не верь им всем, я только твоя...
- Аларианта моя... Любимая...
Ее голубые глаза потемнели, стали цвета морской воды. Растворяясь в поцелуе, Эссейл едва успел подумать, что в жизни не был так счастлив, не испытывал такого пронзительного наслаждения...
Конец ознакомительного фрагмента