Но тем не менее началось все с шока и страха...
ГЛАВА 5 Война
Далее новости только страшнее, город Трамос уничтожен. Креландская армия захватывает город за городом, многочисленные жертвы, да что говорить — все население либо уничтожено, либо взято в плен. Войско ведет сам император Дарко, слава о его победоносных военных захватах докатилась и до нас. Великий, непобедимый - император-убийца, как называют его во Внешнем мире. Первые свидетельства о зверской жестокости солдат Креландии, первые описания их страшного магического оружия, которое извергает страшный грохот и наносит колоссальные разрушения на расстоянии, сметая все, людей и каменные постройки.
Ардорцы отступают.
Отступающая армия ардорцев срочно уничтожает мосты-переправы через широкую, полноводную Серену. Мало кто спит в Осгилиане - столице Ардора в эту ночь. Надежда оставляет сердца. Мы понимаем, что даже отсутствие мостов не задержит вражескую армию надолго.
Новости в следующие месяца только хуже. Гонцы сообщают, что войска врага перешли Селену и отступление ардорского войска продолжается перед силами, вдесятеро превосходящими.
- Враги идут, - докладывает гонец, - они дорого заплатили за переправу, но все же меньше, чем мы надеялись. Они построили новый мост, они идут, как туча.
- Значит пришло мое время, - спокойно говорит Рем и тут же покидает комнату для совещаний.
Решение Рема идти на войну никем не было поддержано. Более того, оно вызвало абсолютное осуждение как у Владыки, так и у нас — друзей, сподвижников и чего уж тут таить, телохранителей наследного принца. Никогда за последние три тысячи лет не приходилось никому из Владык использовать магию. Мы все, носители Армадилов, обладали магией, в тысячу раз наши способности были слабее магии Владыки, но, тем не менее, магия была главной частью нашей жизни — сотворить огонь, чтобы пожарить мясо, высушить волосы любимой, вылечить сломанную руку, волной теплого воздуха столкнуть негодника Рема со стула, выпятить корень дерева из земли, чтобы уронить зазнавшегося Томеррена. Мы жили магией. Но никогда, никогда Владыка не применял свой магический дар. Магия Владыки божественна, она направлена на сдерживание страшных сил природы, каждый день слышим мы рокот гор и знаем, что без наших Владык нависающие скалы тут же обрушатся на Ардор. Применять магию Владыки в быту — это что сдувать пылинку с руки с помощью торнадо.
Ничего не помогло, ни наше осуждение, ни прямой запрет Владыки, ни слезы матери, Рем только надувался больше и больше, его фиолетовые глаза гневно сверкали, с неизменным упрямством он повторял, что идет, а кто не хочет - может оставаться дома, за юбками матерей и невест. Один только Томеррен поддержал Рема.
Ну что ж, мы все идем сражаться...
Рем
Мы стоим в девяти милях от передовой. Мы прибыли в эту горную хижину ночью и тотчас же растянулись - кто на кроватях, кто на полу, чтобы первым делом хорошенько выспаться. Эту истину мы уяснили быстро: на войне было бы не так отвратительно, если бы только можно было побольше спать и есть.
Когда первые из нас стали выползать из постели, был уже полдень. Через полчаса ребята прихватили свои котелки и собрались у огромного котла, от которого пахло чем-то наваристым и вкусным. Разумеется, первым в очереди стоит тот, у кого всегда самый большой аппетит - Томеррен.
- Эй, коротышка Томеррен, - гремит Зак, - по сравнению с нами, и, особенно, с Адрианом, Заком и Саем, Томеррен выглядит тщедушным юношей, - ты труслив и мелок как червяк, но при этом ты самый прожорливый солдат в нашей компании, - раздается смех, - за еду ты садишься тощим, как палка, а поев, встаешь пузатым и круглым, как насосавшийся клоп!
Да, Зак никогда не отличался щепетильностью, он не щадит тонких чувств моего брата. Хотя для всех было очевидно, что слова Зака сильно задели Томеррена, вокруг засмеялись.
- Знаешь, ограниченный мой друг, - медленно жуя, произносит наконец Томеррен, - я действительно строен и тонок в кости, но я так счастлив служить рядом с тобой, друг мой, потому что ты жирный, как хряк и высоченный, как оглобля, и, по крайней мере, у меня есть шанс, что когда ты будешь убегать от врага, проклятые имперцы не заметят, как я крадусь, чтобы на них напасть!
Всю эту пламенную речь он выплевывает в лицо стремительно багровеющего Зака.
- Понимаешь ли, толстяк, за этот год, я сделал мудрый вывод, что для солдата, а в отличие тебя я тут еще и вою, желудок является особой, божественной темой, которая ему ближе, чем всем остальным людям.