Я открыл окно, моя комната наполнилась запахом цветов, растущих в скромном палисаднике. Осмотрелся. Вид с трех сторон чудесный. На запад пятиглавый Пештун Злобный синеет, как туча в бурю; на север поднимается высоченная гора Арадон, его снежная вершина, как мохнатая шапка, он закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть еще веселее: внизу, передо мной, ребята, полуголые, в одних только штанах, готовят кушать в летней кухне хозяев. Лукас, весь гордый, с красными щеками от жара огня, чудотворит над огромным вертелом с мясом, я судорожно сглотнул, вдруг очень захотелось есть. Сай и Зак развалились на зеленой поляне, держат в руках что-то, подозрительно напоминающее красное вино, «гады, пьют, пойду, отниму и все выпью сам».
Крастон с другим воином - Трондом тут же, на травке, играют в кости, Николас моет какие-то овощи... А там, дальше, амфитеатром громоздятся горы - все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Сальдором и оканчиваясь величественным пиком Озара. Как я люблю Ардор! Какое-то счастливое чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж; солнце ярко, небо сине - чего бы, кажется, больше? Зачем все эти страсти, сражения и смерти? Зачем эта война? Почему они не могут оставить нас в покое? Однако пора. Пойду к ребятам, наведу порядок — все съем и все выпью...
Друзья встретили меня приветственными криками. Сай привстает, тревожно осматривает, я прощаю его покровительственное отношение, он относится ко мне, как к неразумному сыну. Николас, широко улыбаясь, приветственно машет морковкой, Зак, блестя черными, опасными глазами, рычит что-то восторженно-воинственное. Убедившись, что без его немедленного присутствия ничего не сгорит, подлетает пылкий Лукас, обнимает меня, трещат ребра.
- Ты как? - спрашивает Лиэм,
- Есть, пить и еще есть, а потом еще пить! - отчитываюсь я бодро, - и что там у вас булькает, красненькое такое?
Зак - сама невинность, мило улыбается во все клыки, застенчиво смотрит на красную жидкость в своем стакане:
- Да, да в том бокальчике... Непорядок! - я начальственно повышаю голос, - пьют, без меня! Во мне просыпается Владыка, - налить своему руководству, сейчас же!
Через полчаса мы сидим вокруг стола. Ребята делятся новостями. Оказывается, я был в отключке два дня. Ничего интересного не пропустил. Ребята нашли этот гостеприимный домик в предгорьях, хозяева, узнав, что смогут услужить своему Владыке не могли нарадоваться. Зак ездил к линии фронта, успел вернуться.
- Наши на тебя молятся, - сказал он мне, - здорово ты отшлепал имперцев. Они до сих пор очухаться не могут. Отступили к разрушенному Бороуну, пока молчат. Сильно ты им задницы поджарил, говорят, они потеряли много орудий в том огне.
- А где Томеррен? – я спрашиваю, блаженно потягиваясь;
- На охоте он, - мрачно цедит Зак, ох не любит он Томеррена, при всей своей расслабленности, я что-то подмечаю нехорошее, промелькнувшее в его глазах.
- Ну что ж, охота это хорошо, сегодня ушел?
Зак молчал, как будто ему трудно было выговорить.
- Нет, еще вчера, - наконец сказал он, тяжело вздохнув.
- Уж не случилось ли с ним чего? Может его искать надо?
- Да что с этим... станется, а! - махнул он рукой, какая-то судорога промелькнула на его лице, - Рем, я понимаю, вы росли вместе, он тебе как брат и все такое, но... но скользкий он какой-то... - Зак ударил меня по плечу и скривил рот на манер улыбки, - прости, - произнес он, - мы просто все устали...
- Да, он мне брат, - у меня как ветром сдуло все мое благодушное настроение, - он моя вторая половина.
Прозвучало это жестко и как-то по новому металлически зазвучал мой голос, защипало в глазах - зрачок увеличивался и менялся с фиолетового на темно-красный, так всегда происходило у отца во время гнева и тогда никто уже не мог ему возразить; кровь Владыки говорит и у меня. Я почувствовал, как загорелись виски, словно к ним прижали раскаленные угольки - представляю, что на глазах ребят на моем лице расцветает черный рисунок молний, змеившихся от висков к скулам.