- Знаешь, Томеррен, - вымолвил наконец Лиэм, - насмешливый характер сочетается в тебе с изрядной тупостью и подлостью.
Я лежал, пожевывал травинку в зубах, задумчиво смотря на огонь. Ох, странно все это, может Зак прав, да кто посмеет сказать это Рему теперь, после наглядной демонстрации гнева Владыки. Являясь лучшим другом Рема, признаюсь, было страшно даже мне. Никто в Ардоре не может перечить Владыке, не может ослушаться его. Мда... Как быстро Томеррен забыл о своей любви, с какой готовностью он предал Маришку, размышлял я, а может ли такой человек предать друга, брата?
Я вспоминал:
Кода Рем заявил о своем решение присоединиться к сражению. После всех криков и споров, когда Владыка понял, что принца не переубедишь, началась серьезная подготовка. Собирались многочисленные совещания, разрабатывалась тактика наших действий, уточнялся состав нашего диверсионного отряда. Распределялись роли и обязанности. Мы горячо спорили, слушали советы немногочисленных военных профессионалов, советы магов, целыми днями просиживали за картами Ардора.
Мы каждый день подолгу работали с Владыкой и с Ремом, готовясь к походу, и мне было разрешено приходить в кабинет Рема без предупреждения в любое время. Как-то, зайдя в кабинет Рема, не найдя его там, я пошел в каминную залу, зацепившись каблуком сапога за длинную занавеску, я споткнулся и все бумаги, которые я приготовил для Рема, разлетелись по полу. Мне пришлось становиться на колени и ползать, отыскивая каждый листик. Так, переползая от одной бумажки к другой, я подобрал все, кроме одной, край которой торчал из-под той самой злосчастной занавески, виновнице моего несчастья. Не утруждаясь вставанием с колен, я так и пополз за бумажкой, дотянулся, удовлетворенно крякнул, встал, протянул руку, чтобы отдернуть занавеску и услышал громкие, возбужденные голоса и страстное дыхание, кто-то ворвался в залу. Я застыл. Бурное объяснение Томеррена с Маришкой происходило прямо в футе от меня. Проявить себя я уже опоздал, растерянный, я застыл за занавеской, стараясь ничем не выдавать своего присутствия.
Маришка прижималась к стене, ее схватил за плечи Томеррен. У него сверкали глаза, дыхание вырывалось со свистом.
- Нет! - не говорил, а шипел он. - Нет, Маришка! Этого не будет! Ты моя!
- Уйди! - требовала она, вырываясь. - Я не хочу тебя видеть. Отпусти руки, мне больно!
Томеррен отошел на середину комнаты. Он запнулся, отходя, и бешено глянул на диван, за ножку которого он зацепился, я хорошо помню его взгляд, полный ярости - он ненавидел даже вещи.
- И поставим на этом точку, Томеррен.
Он молчал, не поднимая лица.
- Что же ты стоишь? Повторяю: уходи!
Он взглянул не на нее, а на меня. Он не знал, что я там стою, но повернулся ко мне. Его сведенные в одну линию брови как бы ударились одна о другую, скулы ходили ходуном. Я не узнавал весельчака и шутника Томеррена. Мне стало страшно - от человека с таким лицом нельзя ждать доброго.
- Почему? - тяжело выговаривая, словно его рот внезапно что-то сковало, спросил он
- Хорошо, слушай. Я не люблю тебя. Этого хватит?
- Это я слышал. Но почему? Что со мной не так? По-человечески объясни - почему? Я не урод, богат. Я сын Владыки, я тебя люблю, мы будем жить в этом дворце, в роскоши, о чем еще мечтать?
- Я не люблю тебя и не уважаю. Этого не достаточно?
Он помолчал, словно набираясь духу.
- Значит, все дело в Армадиле? Я не носитель! Да! Вы все тут гордые носители камня Жизни, а я недостоин?
Томеррен, как и любой житель Ардора не знал об истиной причине возникновения Армадила в наших телах, он придерживался мнения, что Армадил раздавался Владыкой всем магам - наиболее достойным и знатным ардорцам. Наша тайна хранилась нами даже от наших.
- Эти наши тупые друзья более достойны Армадила, чем я, воспитанник Владыки, я, брат наследника! Даже этот идиот Зак имеет Армадил!
- Не говори так о моих друзьях!
- Они тебе дороже, чем я? Ты встала на защиту этих ничтожеств и в результате потеряла единственное человеческое чувство, что нас связывало - нашу любовь?
- Да какая любовь связывала нас, о чем ты говоришь! Ее и не было, ты все напридумывал в своей голове! Ты смешон! Томеррен, еще раз прошу - уходи! Наш разговор пустой, ни о чем. Неужели ты не понимаешь, что каждым словом ты только усиливаешь мое отвращение к себе?