Я никогда не остаюсь один, всегда вокруг меня по крайней мере пятьдесят охранников, готовых заслонить, оттолкнуть, поймать снаряд врага своим телом. Я спокоен, делаю вид, что не раздражаюсь. Моя священность - это моя ноша, я должен нести ее достойно. Моя магия и мое желание сражаться очень портит жизнь нашему военному руководству и моим друзьям. В этой борьбе меня поддерживает только Томеррен. Теперь, окруженный едва ли не большей армией охранников, чем сама ардорская армия, сопровождаемый толпой магов целителей, готовых подхватить мое хрупкое тельце, тут же залечить любую царапинку, не дать пролиться драгоценной крови.
Если мне позволяют ударить по врагу, то взойти на место удара мне разрешается только после тщательной проверки местности, после мрачного одобрения сурового Зака, повторного одобрения серьезного Сая. Меня едва ли не на руках возносят к месту боя, челюсти моих охранников сведены в нервной судороге, у них бледные угрюмые физиономии, пальцы рук сжаты на мечах.
Ужас.
Несомненно, явление полуживого наследника, окровавленного, безжизненно свисающего с рук таких же умирающих от ран и черной усталости горстки друзей, было шоком для всей ардорской армии. Это полностью парализовало все наши боевые действия на несколько дней, едва ли не вся армия была занята лишь вознесением молитв Создателям о благополучном заживлении всех царапин Владыки. К сожалению, никакие целители не могут восстановить энергетическое истощение, вызванное применением разрушительной магии. Так что в течение трех следующих дней ардорская армия не была боеспособна. Спокойствие восстановилось только когда мрачные целители, тревожно хмуря серьезные лбы, позволили мне явить свой священный, криво улыбающийся лик перед взволнованными солдатами Ардора.
Главнокомандующий ардорской армии Тфуль никак не мог смириться с тем, что наследник находится в такой близости от боевых действий. Будучи несомненно чрезвычайно умным военачальником и признавая очевидную пользу от моих ударов, тем не менее, он всячески старался ограничить уровень моего участия в войне. Для ардорца, Тфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными светло-коричневыми глазами. Волосы его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади заплетены в седую косу.
Утро ранее, морозное, Тфуль, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в палатку, где временно размещалась священная персона Ардора – то есть я, и, соответственно, военный штаб ардорской армии. Видя меня, сидящего на стуле у стола просторной палатки, он, неловким движением придерживая меч, обратился к Заку с разрешением побеспокоить наследника. Видно было, ему как можно скорее хотелось окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он пришел ко мне с гениальной идеей, которая, я не сомневаюсь, изменила ход войны.
Это был план нового подхода к войне с креландцами, который он придумал, наблюдая за особенностями ведения боя имперцами и, конечно, учитывая наличие у них огненных орудий. План основывался на том, что операционная линия врагов была слишком растянута и что вместо того или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу креландцам, нужно было воздействовать на их слабые края, тыл и сообщения. Тфуль начал разъяснять свой план Николасу.
- Они не могут удержать всю эту линию. Это невозможно, я отвечаю, что мы прорвем их; дайте мне пятьсот человек, я разорву их, это верно! Эту новую систему он называл - партизанской.
- Ну что это такое? Продолжай! - поддержал его Зак.
Тфуль покраснел как девушка (так странно было видеть краску на этом умном, старом лице главнокомандующего), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между хребтом Мэдиссона и северного окончания линии фронта - Медвежьего зуба. Тфуль жил в этих краях и хорошо знал местность.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны, по мнению Тфуля, были действия разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Действия эти состояли в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут в разные стороны, когда враг собирается против них большими силами, а потом опять нападают, покусывают неприятеля, когда представляется случай.
План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Мы с восторгом поддержали эту идею.