Все вскочили. Николас пришел на помощь стремительно бледнеющему от злости Томеррену. Зака с трудом оторвали, оттащили на безопасное состояние. Никто не спросил Томеррена о его самочувствии, после его слов, между ним и ребятами появилась незримая стена брезгливости.
- Сильный такой да, Зак, - сплевывая кровь из разбитой губы, прошипел Томеррен, весело и как то дико ухмыляясь. - Ты ж герой, устоял бы во время пыток, ни слезинки не уронил бы... - а затем он как то неуместно, по-моему, вдруг добавил, - посмотрим каким ты будешь героем, когда... - не договорив, Томеррен, резко развернувшись, вышел-выбежал из палатки.
Воцарилась тяжелая тишина.
- Знаете, - тихий голос задумчивого Николаса прозвучал неуместно громко, - я даже не хочу думать о том, что это он только что тут сказал про пытки и про посмотрим. Пророк тоже мне...
Я недоуменно пожал плечами, как вздрогнул, ну всякое бывает со всеми, нервы там, наверное, у Томеррена.
В итоге этого совещания, уже без Томеррена, о создании нашего отряда было решено окончательно, а я, в свою очередь, одобрил идею Тфуля, горячо поддержанную ребятами, что отряд должен будет состоять из, по крайней мере, пятидесяти лучших бойцов и магов. Никому, однако, не понравилась идея, что отряд будет действовать самостоятельно и автономно и, главное, без поддержки ардорской армии. Тут уж ничего не помогло, ни хмурый взгляд наследника, ни праведный гнев, ни крики, ни шантаж и угрозы, ребята стояли плечом к плечу насмерть против одного меня священного. Скрепя сердцем, чувствуя свое поражение, я согласился с тем, что мы будем действовать под поддержкой армии, переходя вдоль линии фронта, и выходя на передовую лишь для магического удара, конечно после предварительной тщательной проверки и зачистки местности.
ГЛАВА 4 Почти победа
Конец зимы. Наши усилия наконец начали приносить положительный результат. Имперская армия дрогнула. Остановилась почти на подступах к столице Осгилиану. Начала отступать.
Уж солнце начинало прятаться за снеговой хребет, когда мы въехали в Таурскую долину. Мы неутомимо погоняли лошадей, чтобы успеть до ночи взобраться на Таурскую гору и с утра ударить по отступающему, но все еще огрызающемуся противнику. Славное место эта долина! Со всех сторон ее обхватывают неприступные горы - красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом, а высоко-высоко, белоснежная бахрома снегов, а внизу Серена тянется серебряною нитью и сверкает, как гибкая змея своей чешуей.
Вот уже неделю мы преследуем медленно отступающую креландскую армию. С болью смотрю я вокруг - то, что сделали имперцы с еще вчера изобильным краем. Отступая, имперцы сожгли города и деревни. Когда-то в красивой долине зеленым озером колыхались пышные травы, а пересекающая ее Серена уже здесь, в своей середине, была глубокой и сильной рекой, так как ее питали бесчисленные источники и ручьи, стекавшие с гор. Земля у ее берегов была жирной и плодоносной.
Сейчас все здесь изменилось.
Долина выглядела сумрачно и печально, в ней стояла тишина, нарушаемая лишь плеском воды в камнях. Дым и пар тяжелыми клубами плыли над землей и залегали в ямах. Мы скакали молча.
Вся линия фронта находилась в постоянном движении. Креландцы нехотя, огрызаясь залпами орудий, отступали.
Я насылаю на них наводнения, землетрясения, камнепады. Этой ночью мы пытаемся выяснить обстановку. У нас сравнительно тихо, поэтому мы слышим, как за линией обороны противника всю ночь катятся тяжелые обозы с орудиями, безостановочно, до самого рассвета. Всегда все знающий Кат сказал, что имперцы не отходят, а, наоборот, подводят войска - войска, боеприпасы, орудия. Мы планируем очередной удар.
Кат - маг-целитель, новый член команды, за считанные дни, ставший душой нашего отряда, человек с характером, умница и хитрюга - среднего возраста – ему пятьдесят лет, у него смуглое красивое лицо, ярко-голубые глаза, широкие плечи, и необыкновенный нюх насчет того, когда начнется обстрел, и, что важнее, где можно разжиться съестным и выпивкой, и как лучше всего укрыться от наших охранников.
- Они даже деревья сожгли, - потрясенно проговорил Зак.
Мы взобрались на холм и, пораженные, остановились. Перед нами открылась заброшенная деревня.
- Я их ненавижу, я их ненавижу... - монотонно, как заведенный шептал Лиэм;
Николас молчал - весельчак и заводила в прошлом, готовый на любые озорства, он на спор мог даже подкоротить косу Владыки, свисавшую с трона, на котором тот гордо восседал, принимая заморских послов. Теперь же озабоченная хмурая складка не сходила с его лба, миндалевидные темно-оранжевые глаза были постоянно настороженно задумчивы. И сейчас он только поджал губы.