Разлепив веки, я понял, что это была моя собственная кровь. Ах... верно, меня же пытали, а сейчас я истекаю кровью... Ну и славно... Говорят, её не много в человеке...
В глазах все плыло. Руки... ноги... ага, скованы, жжет от боли... а, ну да, мифрил... Я лежу на чем-то твердом, хм... на столе. Вокруг — да, пыточные инструменты...
Оглянулся — вокруг серые стены. Голое, лишенное окон мрачное помещение, единственным предметом мебелировки которого было пустое ведро. Задумчиво посмотрел на него — а, этим предметом я еще здесь не пользовался за все это время моего пребывания здесь.
“Хм, - подумал, - спрыгнуть что ли со стола, подбежать к туалету, кем то заботливо оставленном для бедного узника...”
Крюк в потолке был установлен здесь недавно и активно мной использовался, я вспомнил как часто меня подцепляли за него, поморщился, вспомнив, что за этим следовало.
Я понимал, что вряд ли выйду живым из этой комнаты. Закрыв глаза, я начал считать непрерывно капающие звуки. Затем тяжелая волна истощения снова скрутила меня. Какая-то часть моего сознания понимала, что это было не истощение сна, а скорее всего смерти, я чувствовал ее дыхание за своей головой и я был рад ее скорому визиту. Холод разливался по всему телу, казалось, заполнял собой всю Вселенную. Он разрывал тело на куски, но в то же время успокаивал жар боли. Очень захотелось свернуться в клубок, куда там, даже головой нет сил пошевелить... О великие Создатели, какой холод. Неужели именно так уходят в Забвение! Слава Создателю, это случается только раз. Поскорее бы уже... Ребята, извините, я больше не могу... Жду... Считаю капли...
Вошли какие-то люди, что-то делали с моим телом, это не касалось моего уплывающего сознания.
- Его жизнь висит на паутинной нити, - сказал кто-то над моей головой;
Я слышал, что это было сказано обо мне, но я слышал эти слова, как бы я слышал жужжание мухи. Я не только не интересовался ими, но я их и не заметил и сразу забыл о них. Мне жгло голову, я чувствовал, что исхожу кровью.
Я не помнил ничего больше, я потерял сознание от страшной боли, которую причинили мне, укладывая на стол, толчки во время движения.
Магия целителя выдернула меня из благословенного забытья. У меня не было сил сопротивляться. Сил открыть глаза не было, почувствовал, что пальцы без ногтей беспомощно заскребли о холодный металл стола и я снова начал проваливаться в темноту. Только невероятным усилием воли Мериданон сумел раздвинуть надвигающуюся тьму. Я испытал легкое раздражение...
И тут на меня обрушилось ЭТО. Словно ужасающий удар палицы, бросивший мое парализованное, трепещущее сознание в бескрайнюю, бездонную пустоту. Перед глазами мелькнуло чье-то напряженное лицо и черная борода. Кто-то – кажется, Мериданон – издал сдавленный крик. Огромная ментальная сила вступила со мной в непримиримую, последнюю борьбу. УДАР...УДАР... Я сопротивлялся. Попробовал ударить сам... Палица сокрушающе колотила по моему ослабленному сознанию. Чувствую, сил больше нет, проигрываю...УДАР.., удар беззвучного грома поверг меня в небытие. Ослепленный, терзаемый неведомой мощью, я боролся с мраком, который окутывал мое сознание. Свет перед моими глазами становился все ярче... ярче... стал ослепительным... Руки и голоса вокруг. Я вынырнул из кромешного, ледяного мрака, увидел лица, людей в форме, торжествующее лицо Дарко... Потом я почувствовал яростный свист, будто от урагана в кронах деревьев и ВЗРЫВ в голове...
В голове вдруг взорвался леденящий черный шар. Никакой защиты больше не существовало, борьба была бесполезна. Это было похоже на смерть. Нет - это и была смерть...
- Он под моим контролем, - последнее, что я услышал...
Продолжение
Мира
К пленнику подошел отец, застегнул на нем ошейник подчинения, раб не сопротивлялся, пустыми, стеклянными глазами смотрел вверх, в пустоту.
Разрушенная стена тюрьмы все еще содрогалась, я боялась обрушения. Отошла на безопасное расстояние к другому окошку, ничего не видно, пошла к другому... церемония уже началась, раб уже повторял за Мериданоном священную клятву:
- ... прошу принять меня своим рабом, - монотонно бубнил пленник едва слышно, с трудом шевеля разбитыми губами, он все еще лежал на спине на металлическом столе, к нему подошел Мериданон, влил воду в черные, с запекшейся кровью, губы пленника, чтобы тот мог говорить, дело пошло чуть лучше:
- Я добровольно одеваю этот ошейник, я раб, а это значит, что я - никто, я - вещь, принадлежащая Господину навечно...