Я тяжело вздохнула, соглашаясь.
- А теперь, когда ты, доченька моя, должна находиться так близко к этой мерзости, сердце моё сжимается от боли и страха. Понимаешь, - он двумя руками обхватил мои ладони, - вчера, - его голос предательски дрогнул, - вчера я сорвался. Это последнее, что мне и тебе тогда нужно было, чтобы я сломался прямо перед тобой и начал орать, потому что я был напуган за тебя до смерти и... и совершенно не понимал что делаю. У меня в голове была только одна мысль, что если я потеряю тебя, я сдохну. Я чувствую себя таким беспомощным, - он снова всхлипнул.
Теперь моя очередь была обнимать и утешать папу.
- Родная моя, мы заберем тебя от этого монстра, я клянусь, мы проведем еще один обряд, я уже дал распоряжение самым лучшим магам артефактникам и менталистам работать над этим. Но я тебя умоляю, подожди, подожди, когда это существо выздоровеет, окрепнет для обряда.
Я согласно кивнула, сияя глазами. Я сейчас была так счастлива, что была согласна абсолютно на все, лишь бы сделать моего папу радостным.
- А сейчас ухаживай за рабом, - он увидел мои вытянутые трубочкой губы, - да, да, радость моя, раз влезла во взрослые игры, будь любезна, играй по взрослому, - он тепло похлопал меня по коленке, лукаво улыбаясь, — приложи все силы, чтобы этот монстр окреп и мы сразу проведем обряд, а тебе дадим прекрасного ангелочка — раба мальчика или девочку. Кого бы ты хотела?
И мы радостно смеясь и шутя, принялись обсуждать достоинства моего будущего раба.
Перед уходом отец в первый раз подошел к кровати с рабом. Постоял, помолчал. Я заметила, что, несмотря на внешнее спокойствие, пальцы императора судорожно сжимались и разжимаясь, от напряжения они были похожи на когти хищной птицы. Я вздрогнула, как же сильно он ненавидит зверя, стало приятно, беспокоится за меня...
Отец ушел. Как я счастлива! Все уладилось. Еще чуть-чуть и этого зверя заберут от меня. А сейчас, я, как взрослая, ответственная креландка, должна поработать.
ГЛАВА 5 Выздоровление (Часть 1)
Мира
Дни проходили за днями. Прошла неделя, потом другая, еще одна. Трудные, наполненные беспокойствами дни. Ардорцу становилось то лучше, то хуже, то совсем плохо. Все мои ночи и дни были ежеминутно наполнены заботами о моем рабе. Ежедневно приходил Мериданон, приводил других целителей, они клали ему руки на голову, грудь, хмурились, качали головами, говорили что-то об аурах, биоэнергетических залеганиях... я ничего не понимала, явно было, что рабу лучше не становилось. Несколько раз по ночам, когда мне казалось, что он умирает, мне приходилось вызывать стражников в поисках Мериданона, он прибегал с Заросом, вливал что-то в ардорца, шептал чего-то над его головой, качая головой, уходил.
Единственным хорошим событием, случившимся со мной в течение этих дней, это то, что после продолжительной истерики я заставила магов вымыть раба. Эту вонь я переносить уже не могла. Я с дикими криками смогла убедить их, что грязь и вши никак не могли способствовать выздоровлению их пациента. Наверное, этот аргумент, а не мои хрупкие чувства, заставил их отнести раба на носилках в дворцовую мыльню. Тем временем слуги поменяли белье на кровати. Наконец, вернувшиеся маги принесли чистого, благоухающего раба, я почувствовала себя уже почти готовой смириться с тем, что мне постоянно приходится его трогать.
Вечер.
Раб лежит на кровати неподвижный, искалеченный, совершенно беспомощный. Его дыхание, вернее, хрип, еле слышный и неразборчивый, единственное, что нарушает тишину. Я знаю, я должна подойти к нему, напоить, дать вонючее лекарство, которое оставил Мериданон. Сил нет.
Какая-то внутренняя апатия настолько заполнила мою душу, что я давно заставляла себя что-либо делать. Я не назвала бы ее усталостью, разве только хронической, ведь почти так я теперь чувствовала себя слишком часто. Хотелось спать или сидеть за столом, уставившись в одну точку, чтобы отдохнуть.
«Не лучше ли бы, чтобы наступил уже конец, совсем конец!» — Часто думала я. Я день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, я часто следила за ним не с надеждой найти признаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу. Ну когда же он, мой раб, наконец умрет и освободит меня!
Я мечтала о свободной жизни без вечного страха перед отцом за невыполненный долг, мысли о возможности любви и семейного счастья с Эжери беспрестанно носились в моем воображении. Наконец, я вернусь в салоны подруг, где счастье и танцы! И нет смерти и боли. Как ни отстраняла я их от себя, мне приходили в голову вопросы о том, как там мой Эжери теперь, дождется ли меня, когда я вернусь, когда все это закончится. Ведь закончится это когда-нибудь! Я ненавидела этого раба. Он вторгся в мою розовую, кукольную жизнь со своим несчастьем и болью и разрушил ее. Я не хотела этой боли, этих страданий. Я хотела, чтобы опять все было легко и красиво.
Ничто теперь не имело значения. Как будто реальная жизнь была далекой грозой, которая никогда меня не достигнет, потому что я свернула с ее счастливого, безмятежного пути.
Я встала, подошла к кровати, нагнулась и влила несколько капель в рот пленника. На этот раз он вдруг закашлялся и движением руки, в котором отсутствовала какая-либо сила, попытался дотянуться до чаши... Не получилось. Я позволила ему все выпить до конца, половину проливая, ну и ладно, так сойдет. Пленник с мокрым лицом снова вернулся назад в свое небытиё, пробормотав что-то непонятное.
Я встала, потянулась руками над головой и выгнула спину, разминая позвонки. Как же я устала!
Посмотрела на раба и вздрогнула. Как гром среди ясного неба, глаза мужчины распахнулись и уставились на меня. Я отшатнулась назад. Великие Создатели… Его фиолетовые радужки сверкали словно алмазы, так ярко, что напомнили мне о луне в безоблачную зимнюю ночь. Впервые в жизни я застыла как вкопанная. Когда наши взгляды встретились, они, словно были связаны телами, переплелись, стали неотделимы…
Я стояла с открытым ртом и глазела... Он смотрел на меня...
«О Создатель, он же пришел в себя! Надо бежать к Мериданону, надо кого-то позвать, что-то надо срочно делать..!»