Я не двигалась и смотрела. А он очень даже и ничего. Синяки чуть-чуть сошли, лицо все еще бледное, но уже не как у умирающего, я бы даже сказала, что его лицо было мужественным и приятным, несмотря на печать страданий.
Он наблюдал за мной острыми, яркими, но бесконечно усталыми глазами. Пауза затягивалась.
Я медленно, как в трансе, подошла к кровати, остановилась там, где по моему мнению, монстр не мог достать меня. Хотя глупости, он даже пошевелиться не может. Он мой раб, я не должна бояться его. Я не знала куда девать глаза, что-то мешало мне говорить, сердце колотилось. Я приблизилась к его неподвижной фигуре. Двигалась я осторожно.
- Раб!
Он лежал на кровати, простыни укрывали его бедра, а голую грудь опоясывали многочисленные повязки. Он продолжал смотреть на меня молча, попытался поднять руку, видно было, что его тело пронзила боль. Он отказался от дальнейших попыток.
- Раб, посмотри на меня, - прошептала я своим самым командным голосом, он чуть нахмурился, - я твоя хозяйка, госпожа, ты должен, - мой голос сорвался на жалкое мяуканье, - ты должен подчиняться мне.
Он пошевелился, задышал быстрее, закрыл глаза, открыл глаза. Лицо его еще больше осунулось и в глазах не отражалось никакой мысли.
- Ты должен выпить это, - я поднесла к его губам лекарство. Он смотрел на меня, не мигая. Подняла его голову:
- Пей,
Он подчинился и начал пить. Когда я положила его обратно на подушку, глаза его были закрыты, он спал. Он дышал неровно, словно боль скользила по поверхности сна, не нарушая его.
С этого дня началось выздоровление ардорца. Он все чаще приходил в себя. Лежал и смотрел на меня своими невероятными глазами. Каждый раз, открывая глаза, он глядел на меня и не узнавал и каждый раз я говорила, что я его госпожа, не находя никакого отклика понимания. Раб молчал.
- Раб, ты должен поесть, - сказала я ему однажды, приготовившись кормить его. Он лежал на кровати и молча смотрел на меня, - тебе надо постараться все это поесть, хоть чуть-чуть. Мериданон лично это готовит для тебя.
Я всунула ложку с супом ему в рот.
- Молодец, раб.
- Я Рем, а ты кто? - вдруг услышала я его тихий голос:
Я растерялась, надо бы наверное рассердиться, наказать раба за такое обращение, но злости или гнева я не чувствовала, вздохнула, улыбнулась:
- Я твоя госпожа, а ты мой раб, Рем. Понял?
- Ты кто? - услышала я опять.
Да он тупой! А говорят, великий маг.
- Я принцесса Святомира София Амелия Бронтейн, дочь его императорского величества Дарко Маркеса Бронтейна. Я твоя госпожа, а ты мой раб! Понял? - я покрутила браслетом подчинения перед его носом. Он молчал, хлопая глазами. - Давай, доедай, а то уже все остыло, - решила я остановить знакомство, еще обсудим его обязанности. Ему надо выздоравливать и поскорее менять хозяина. Я так уже устала с ним.
Утро, жара, я открыла окно в надежде на то, что ветерок принесет хоть какое-то избавление от этого пекла. Рем лежит с открытыми глазами. Сегодня ему хуже. Цвет его кожи был серым и явно нездоровым, его щеки впали, а руки дрожали. У него лихорадка, он весь горел.
- Рем? - я коснулась его плеча, позвала еще и еще.
- Мне холодно, - сказал он, стуча зубами. Солнце палило вовсю, раскаляя все вокруг.
Я в панике, бегу за Мериданоном. Тот пришел, пошевелил бровями, поколдовал над Ремом, проверил повязки на его груди и ушел. Я сижу и смотрю на ардорца, жду... Рема трясет от лихорадки. Через несколько часов, жесткая линия его бровей расслабилась, словно на них ослабили винты. Напряжение покинуло его тело. Он обмяк - он опять без сознания.