- Рем, а это твой Армадил у императора на подвеске?
- Нет, этот Армадил принадлежал нашему Владыке... он...
Я перебила Рема, боясь смотреть ему в глаза:
- Ты наверное не знаешь, что... ну ты наверное был без сознания, когда... - я набралась смелости, Создатели, ну почему это так сложно, как будто в чем-то постыдном признаюсь, - в общем, Рем, владыка Ардора Доминик умер!
В ответ заинтересованный взгляд:
- Да-а-а?
- Да, извини за такие ужасные новости, я знаю, что вы все, ардорцы, очень тесно связаны с вашим королем, владыкой то есть, но он не перенес тягот дороги до Креландии.
Я помолчала, глядя на помрачневшее лицо Рема;
- Мне очень жаль, - шепотом добавила я . - Каким... каким он был, ты очень любил его?
Рем дернулся, сделал судорожное движение головой и шеей, как будто ошейник жал его; и совсем другое, дикое, страдальческое и жестокое выражение остановилось на его исхудалом лице.
- Да нет, не очень, идиотом он был...
Рем
Утро. Снова наступила жара, разогнав холодные дни. Слоняясь из стороны в сторону, Мира осознала, что сегодня комната давила на нее, была слишком тесна, хотя мебель была все та же, ничего не изменилось.
- Рем вставай, - решилась она, мы идем гулять!
Мы, сопровождаемые охранниками, появившимися со всех сторон, вышли в дворцовый парк. Как хорошо! Первый раз за три месяца я видел небо!
Воздух был теплый, он пах иначе, чем в доме. Он был богатым. Смешанным. Знойным, от ароматов садовых цветов и влажного тепла. Кремовое, воздушное платье принцессы, как облако лежало на ногах, находясь при этом в полной гармонии с ее босыми ногами. Лиф платья как нельзя более выгодно обтягивал безупречную талию и отлично сформировавшийся бюст. Волосы огненным каскадом спускаются по плечам. Ярко-зеленые глаза — беспокойные, полные огня и своенравия. Моя маленькая храбрая девочка, как же тебя угораздило во все это вляпаться. Она, окруженная фальшью и ложью, поражала чистотой и цельностью.
Моя принцесса учащенно дышала, ее щеки были ярко-розового цвета, а улыбка ярче, чем полная луна. Создатели, с ее распущенными золотыми волосами и милым румянцем, она выглядела как прекрасная летняя девочка.
Мы вышли из дворца.
- O…— она глубоко вдохнула.— Я и забыла как здесь красиво…
Оборачиваясь, она смотрела на все это: величественную гору имперского дворца. Пушистые, темные верхушки деревьев. Холмистую лужайку. Цветы в ухоженных клумбах. Прямые, уходящие в разные стороны дорожки.
Легкий ветерок был нежным, как дыхание и нес в себе аромат слишком сложный и опьяняющий, чтобы можно было его определить.
Я позволил Мире вести меня, показывая парк, рассказывая разные смешные истории из ее детства:
- А вот на это дерево мы залезли с Алеком и я упала, шмякнулась прямо на задницу, как отец потом ругал брата...
- Мы нашли птенца, ухаживали за ним, но он умер, мы здесь его похоронили, я так плакала...
Ее шаги привели нас к розам.
Приблизившись к ним, она протянула руку и погладила хрупкие лепестки цветов величиной с ладонь. Потом наклонилась и вдохнула их аромат. У меня сжалось сердце от мрачных предчувствий, она была так ранима и хрупка, как эти розы. С отчаянием я понимал, что не имею права быть рядом с ней.
Выпрямившись, она начала смеяться. Вообще без причин. Это просто… как будто ее сердце внезапно обрело крылья, порхая в груди, апатия, которая одолевала ее последний месяц, ушла прочь, уступая место яркому приливу энергии.
Я наблюдал за ней с улыбкой на лице.
- Я хочу побежать.
Мира, не думая о наблюдающих за ней охранников или достоинстве, которое принцесса должна блюсти, отбросив в сторону большую часть приличий, она подобрала светлый подол платья и побежала так быстро, как позволяли ее ноги. Упругая трава ласкала ее ступни, волосы развивались за ее спиной, а воздух бил в лицо.
Я наблюдал за Мирой, которая, кружась, бегала по траве. Ее воздушное платье развевалось за ее спиной, напоминая прозрачные крылья.
Любовь опасна, как болезнь — она медленно и незаметно подбирается и нападает на человека, а замечаешь это лишь тогда, когда уже слишком поздно, когда хочешь избавиться от нее, и ты уже ничего не можешь сделать. Я знал, знал, что должен уйти, освободить это дитя, это прекрасное, чистое солнечное создание. Я почувствовал невыносимо острую боль. Казалось, что-то рвет, разрывает мое сердце. Великие Создатели, неужели я способен так страдать, страдать от любви? Я смотрю на себя со стороны, но ничего не могу с собой поделать. Знаю, что, если Мира будет со мной, это убьет ее. Я должен защитить ее и уйти - от этого моя боль становится в тысячу раз сильнее. Знаю, что в конце концов все пройдет, она забудет меня, у нее все впереди, но это мне не помогает.