Через окно был виден быстро сереющий день. Людей было немного. Вот проехал троллейбус. Там, в освещенном салоне пассажиров было много. И Наташке так отчетливо представилось, что все они едут к себе домой, и там в тепле будут есть борщ, а на второе - картошку пюре с котлетой!.. Или может, будет селедка. К картошке пюре селедка хорошо естся. Хотя она, конечно, лучше с картошкой в штанах. Особенно когда картошины ещё горячие, и чтобы не обжечь руки при обдирании шкурки, приходится накалывать их на вилку. Перед глазами ярким образом встала розовая картошинка, с которой медленно слезает кусочек шкурки. И было даже видно, как легкий парок идёт вверх. Наташка нервно сглотнула и потёрла ноющий живот. Тайком обернулась - не стоит ли случайно забытая корзиночка с хлебом на каком-нибудь столике? Нет, везде чистота и порядок. Наташка снова уставилась в окно.
Кто же придёт её забирать? А что, если её отвезут в детский дом? Наташка зажмурилась и заставила себя не думать эту мысль.
Она вся измаялась в ожидании заветно-пугающих пяти часов. Ждала и боялась. Торопила время и в то же время уговаривала себя не торопиться. Вещи давно были собраны, постельное бельё сложено аккуратной кучкой. Наташка замерла мерзнущей на ледяном ветру птичкой. В ней боролась надежда увидеть маму и страх увидеть кого-то чужого, кто может открыть ей ужасное будущее.
Но пришел дядя Гриша. Шок от встречи полностью лишил её голоса. Вопросов было так много, что они просто забили детское горло, а непонимание расплескалось эмоциональной немотой. Дядя Гриша... Дядя Гриша!
Он был мужем маминой двоюродной сестры, тёти Гали, которая не любила этого своего имени, и настаивала на том, чтобы её называли Аля. Наташка вместе с мамой и сестрой Ленкой частенько бывала у них. Но, как бы ни безобразничали девчонки дома, как бы ни ссорились, переступая порог этого дома, становились какими-то сверхвоспитанными барышнями, вежливыми, молчаливыми и тихими. Так странно действовала на них обстановка этого дома, этой семьи.
Наташка с опаской относилась к дяде Грише, чувствуя его неприязнь. Она считала, что из-за того случая, когда однажды, всего только единственный раз, на неё напало шаловливое настроение в доме тёти Гали, те есть Али, он её и невзлюбил. В то раз девочки остались одни в комнате, которая называлась библиотека и была заполнена массивными книжными шкафами с застекленными дверцами. Наташка приоткрыла дверцу и через стекло попыталась что-то показать сестре. Но не рассчитала своих сил и слишком придавила стекло ладонью. То закономерно выпало и разбилось. Сбежались взрослые, стали говорить кто что: мама переживала не порезалась ли дочь, тётя Галя, то есть Аля, - не повредили ли ковер или пол. А дядя Гриша стоял, сложив руки на груди, и молча смотрел холодными глазами на Наташку. От этого ей казалось, что он хочет её съесть, как серый волк Красную Шапочку. Дядя Гриша никогда с ней не разговаривал. Вообще.
И вот он пришел в больницу. Молча протянул пакет с одеждой. И когда девчонка натянула на себя куртку, сапоги и шапку, сказал: «Иди за мной» с тем самым знакомым волчьим выражением на лице.
Было страшно представить, почему пришел именно он. Наташка шла, изредка поглядывая на его спину. Сперва они шли по лестнице вниз, потом через двор больницы, потом по узкому тротуарчику. Большой и неудобный пакет с вещами бил Наташку под коленку и сильно мешал. А ещё он с трудом сходился, и Наташке пришлось снять варежку и нести его в растопыренных пальцах. Рука мёрзла, и вся Наташка мёрзла вслед за ней.
На улице было уже темно, дорожка скользкая, и посматривать на свой ориентир - длинную и худую спину в темном драповом пльто - она стала реже, хоть и боялась потерять его из виду. Уже миновали остановку автобуса и шли куда-то дальше. Страх вместе с морозцем сковывали всё сильнее: хотелось спросить, куда же они идут.
Тут в глову пробралась мысль, что может это хоть и неприветливый, но знакомый дядя Гриша, а какой-то чужой, злой человек? И он ведёт её куда-то с плохими намерениями? Вот, даже ни разу не повернулся, ничего ей не сказал. Может, нужно бежать, пока этот дяденька ничего не сделал? Что она, как привязанная? И Наташка уже согнула руки в локтях и чуть-чуть ноги в коленях, чтобы рвануть в сторону, когда дядя, который уже перестал быть похожим на дядю Гришу, полуобернулся и вполне знакомым голосом сказал: «Не отставай, а то на трамвай опоздаем».