Слушая Велесвета, вспоминал детские голодные годы в Иркутске и моё освобождение от гнетущего ощущения рабства, вбитое фанатичным родителем; вспомнил сон, запавший в память: меня хотели утопить, но я вынырнул из холодных вод Иркута и вместе с первым вздохом обрёл сладостное чувство свободы; вспомнил, как поглядывая на классную доску, учился письму и, макая ручку в чернильницу, выводил: Мы не рабы. Рабы не мы.
Произнёс вслух эти фразы и в ответ на недоумённый взор Велесвета пояснил:
— Эти слова были первыми, что написал, когда учился грамоте. Они и в Азбуке есть, что ныне для моего училища напечатал. Можно сказать, что я — живой пример человека, освобождённого от христианских идей.
— Христианство угодно князьям. Желанно им превратить людей в послушных рабов. Раньше или позже, но каждый алчущий князь склоняется к христианству.
Возразил тогда Велесвету, указав на князя Ивана, отошедшего от римской веры, а также упомянув Святослава, князя Киевской Руси, но его сомнения не развеял.
— Все князья в одном схожи: радеют лишь о себе и дружине. Великие дела свершили Святослав и Крут. Но они славны лишь ратными подвигами. Неужто ты думаешь, что князь Крут обеспокоился и что-то выделил для учеников, что мы направили тебе? Крут Гринович весь в отца. Гриня жадный к добыче, и сын его таков же. Вечно несытый. Арконские волхвы о народе радеют! А в Киевской Руси некому радеть о мужиках, — волхв усмехнулся, — Даже забота о девках и бабах короче самой короткой ночи, и потому-то стонут там общины от княжьей Правды.
Стукнул о дощатый пол он своим посохом и раскрыл мне одну из старых тайн: волховали, как молвил Велесвет, некогда в Арконе и наложили проклятие на род Вальдемара Киевского (так они Владимира Крестителя именуют).
Когда-то видел в Сибири шаманские танцы и сотрясение воздуха, а потому имею собственное мнение о подобных играх. Высказал пресветлому о том, что Киев далеко, и от проклятия волхвов родичам Владимира ни холодно, ни жарко. А в раздрай они, скорее всего, вошли из-за алчности.
Но волхвы, как оказалось, не просты. Донесли их гонцы весть о проклятии роду Владимира до многих городов и селищ Киевской Руси.
Так-то вот! Это не моё присловье, а гвардии капитана. Ох, где же его чёрт носит?
А беседу о князьях не я начал. Обеспокоен Велесвет всевластием Ивана Никлотова в Тревагарде. Согласились в том, что есть способы ограничить власть князя: влиянием волхвов, решениями вече и моим содействием.
Раскрытие старой тайны отнюдь не означало, что волхв проникся ко мне доверием. Раза два ловил его взгляд, что выражал явное сомнение. Возможно, мой командир когда-то что-то наплёл волхву. Вероятно, волхв, как некогда шевалье Иван, думает, что мы из рядов находников. Перебежчики! Уходя, задал вопрос в лоб:
— Пошто скрываешь? Вижу ведь: ты из реконструкторов!
И кажется мне, что моё отрицание очевидного для него факта не разубедило его.
В первую ночь по прибытии в этот мир, когда в баньке смыл не только пот, но и отчаяние из неприкаянной души, не думал, что обрету полноту и радость жизни
C. ЕРИЛОВ & В. ВАСИЛЬЕВ
МОЙ ДРУГ МУТАНТ ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ИРИИ
Там ступа с Бабою Ягой
Идёт, бредёт сама собой
А.С. Пушкин «Руслан и Людмила»
У тебя мозги задымят,
когда увидишь Бабу Ягу в ступе.
Предупреждение моего друга Мутанта
ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЕЗ НАКАЗАНИЯ ИЛИ IL TEATRO DELLE MARIONETTE [8]
С того раннего утреннего часа, когда вошёл с супругой в родную квартиру, меня не покидало странное ощущение: казалось, что кто-то держит меня под наблюдением, и этот кто-то — мой друг Мутант. Он клятвенно обещал, что никоим образом не будет воздействовать на мою и так донельзя расстроенную головушку. Я ему не доверяю. Мне неведомы его технологии. Они загадочны, как и он сам. Точнее говоря, они за пределами здравого смысла. Уверен на сто процентов в том, что времени Мутант не теряет впустую. Этому параноику многое надобно. Его ничто не может остановить. Он мне не докладывал, что ещё должен «взять». В переводе с его жаргона на русский сей глагол означает иное действие: «ограбить». Нет, скорее всего, я просто испытываю наваждение, но оно мне мешает сосредоточиться. Времени, по сути, в обрез. Надо, в первую очередь, написать сопроводительное письмо коллеге и другу. Приложение к письму — две толстенные книги — вручил мне Мутант, и они лежат рядом с монитором. Просмотрел один манускрипт. Его листы испещрены совершенно нечитабельными каракулями моего друга. По его признанию, в школе он из троек не вылезал. Какие ж сердобольные у него были учителя! За его почерк надо было ставить исключительно двойки и единицы.
Но мой коллега — текстолог. В нём не сомневаюсь. Расшифрует.
Глянув на припорошенный снегом массив парковых деревьев, что на острове Елагина, я задёрнул шторы. Так-то лучше.
Снял с себя наваждение.
Осталось, правда, беспокойство, но это беспокойство отныне всегда со мной. Не за себя, а за тех людей, которых мне доверил Мутант. По его словам, «мы не беглецы, а авантюристы. Причём, в том поле, в котором мало кто хаживал по сию пору». А по моему мнению, мы в его игре всего лишь куклы, а точнее, марионетки его кукольного театра. У нас аж два кукловода, причём ведущий в этой паре, как выяснилось, вовсе не Мутант, а его подруга. Вскользь он обронил: «Бывшая жена». По словам моего друга, она теперь «рулит». Сокрушался о том, что привлёк её к проекту. Мне известно её имя — Анастасия. Завтра узнаем, что она из себя представляет, а в данный момент даже не пытаюсь вообразить её лик.
В любой авантюре присутствует обман. Мы все обманываем друг друга. Иногда — себя.
А любой авантюрист — преступник. По себе знаю.
Не сыскать преступников равных мне. О преступлениях Мутанта могу лишь догадываться. В отличие от внушаемых (тебя, мой друже, в этот круг не включаю, хотя и грешил ты легковерием по молодости), не верю в байки, вещаемые посредниками сильных мира сего, включая СМИ, папу римского и прочую нечисть, а равно и притчам Мутанта. А ведь было время золотое в нашей юности, и тогда я воспринимал его как благороднейшего человека из моего окружения. Эх, Ма! Я вот преступник даже по отношению к родной племяннице. Она знать не знает о судьбе, что я уготовил ей. Да я и сам не знаю, что нас ожидает. Маша порхает по квартире и предвкушает приключения за границей. Наврал ей. Сказал: весь мир посетим. А её жениха, по словам Мутанта, «уже упаковали». Знать бы, что сии слова означают! Спит он, якобы, как куколка и не ведает о грядущем. Анюта, моя жена, как уговорено, не перечит тем бредням, что я высказываю племяннице, а сидит на кухне, лелея и успокаивая тревогу в душе, да болтает с подругой Маши. Подсуетилась моя племянница, вызвала из валдайской деревушки дальнюю родственницу, о коей я и не слыхивал, и навесила на неё «квартирное дело».
Как каждого человека, меня гложут сомнения, чувства неуверенности, страха, а порой глухая, ноющая тоска, но все эти колебания расстроенной души я поверяю лишь дневнику; на людях стараюсь выглядеть как руководитель, твёрдо знающий свой путь.
Да'с, никто из моих подопечных не догадывается о моих сомнениях; они на меня взирают, как на крышу, что гарантирует им безопасность.
С некоторых пор руководствуюсь исключительно своими соображениями и решениями, что само по себе преступление. Есть в российском законодательстве статьи и параграфы, кои вполне применимы к моим деяниям.
Обо всех моих преступлениях без наказания коротко не скажешь.
А потому всё по порядку, но прежде всего, письмо-сопроводиловка тебе, друже, как прелюдия к текстам.
ПРЕЛЮДИЯ ПИСЬМО ДРУГУ
Друже!
Пишу тебе в стенах родного дома.
Всё здесь по-прежнему, всё на старых местах. Ничего не изменилось в моей квартире с того самого дня, когда подался в бега. Только на кухне непривычный порядок. Хвала племяннице Маше! Радетельная, должен сказать, хозяйка. Изменения зримы за пределами стен прежнего местожительства. Например, исчез сосед, некий Михаил Моисеевич Петров, в семейном кругу именовавшийся Мойшей. Выяснял: никто в доме его не помнит. Племянница его не припоминает, но это-то понятно. Маша к нему не заходила; если видела, то мельком, а в городской суете не всматриваются в лица прохожих. Михаил Моисеевич как юрист оформил доверенность на её имя по документам, что я выложил ему на стол в его квартире. Там ныне проживает Олег Петрович, по странному совпадению, также юрист. Как бы там ни было, фактик очевиден: пропала доверенность. Впрочем, ценность той доверенности в новых обстоятельствах ничтожна. Маша предположила, что забыла бумагу дома, в родном Валдае. Увы, в этой истории нет никакой мистики. Мистика существует лишь в умах людей, неспособных объяснить какие-либо феномены. Случай даровал мне такую способность, и худо-бедно, но постараюсь прояснить тебе некоторые моменты из моей жизни, дабы развеять туман мистики, охвативший, по словам Маши, «весь Петербург и всю Европу». Например, Олег Петрович на законных основаниях занимает жилплощадь, что на первом этаже, благодаря инициативе Мутанта. А с какого бодуна Мутант провернул эту операцию, я не спрашивал. Хотя им было упомянуто, что Мойшу подключили к делу, в котором я являюсь фигурантом.