Ведь он поклялся ей в верности.
Капли крови по клинку падали вниз и отсчитывали последние секунды жизни стражника. Того что тоже был когда-то “третьим типом”. Отважных людей отдавших всех себя на защиту того что они считали важным. Был ли он сильным или, может быть, мудрым? Что он любил и чем занимался в свободное время? Все это уже неважно. Горо прервал ход его жизни. Быстро и нагло вырвал этого человека из мира.
Чувствует ли тоже самое эта девочка? Дочка Ленру Амалия. Сколько ей? Тринадцать? Четырнадцать? Горо посмотрел ей в глаза и увидел там настоящий ее возраст. Свой возраст. Пустые глаза и пустая жизнь на поводу тех кто тобой управляет.
– Это был последний? – Ленру положил руку на плечо Горо, – Вставай.
Лидер наступательного отряда выпрямился, размял мышцы, вытер клинок подвешенной на поясе тряпкой.
– Как? – Сказал он рассматривая десятки трупов в помещении. – Как они такое допустили?
– Расслабились. – Ленру пожал плечами. – Так сколько?
– Восемьдесят семь, с Оракулом – восемьдесят восемь.
По меркам мира, Ленру был стариком. Седые ровные волосы с проплешинами, это ведь признак старости, верно? Но это в ИХ мире. Мире людей желавших яблоки поутру и убирающих помет скота с восходом солнца. Мир Ленру перестал пестрить красками. Но в основном – красными. Хотя чувствовал он себя только на двадцать. Быстро бегал, высоко прыгал, выполнял пируэты и менял себе личности. А та настоящая исчезла лет сорок назад.
Ленру смотрел на свою дочь и понимал то что сейчас пытается понять Горо. В ИХ мире нет возраста. Стражников не любят потому-что не понимают. Жизни этих папеньких сынков, этих дворянин, обрываются такими как они. Легко и непринужденно.
Есть конечно же исключения. Есть хорошие стражи. Такие как тут. В Меридиане лучшие бойцы и лучшие стрелки отдавшие свои жизни. Но как-раз таки отдавшие. Людям свойственно умирать бесцельно. Им свойственно умирать из-за того чего они не знали, даже будучи в столице магии, что магия им не друг. Что она обоюдоострый клинок. Они это забыли, и да, расслабились. Магия это инструмент. Меридиан попытался отобрать эти инструменты у мира и сейчас платился своей беспечностью, своей неблагоразумностью, и своими живыми.
Амалия смотрела на отца снизу-вверх. Вытирала нож и ждала следующего приказа. Ленру лишь улыбнулся.
– Пап? – Сказала она.
Мраморный пол с идеальными квадратными плитами, с идеально блестящим напылением, с идеально выросшими кварцевые колоннами. Колонны с симметричными сегментами и вкрапленной спиралью шпинелью. И алые своды штор свисающие с потолка до пола. Шестигранниками отрезками ткань связана золоченой нитью, но даже сквозь мелкие просветы виден Он.
Тесс взмахнула руками и закрепляющие гвозди штор взлетели вверх. С потолка посыпалась раздробленная серая пыль. Ввысь стремилась еще одна колонна, но стеклянная, с мутной жидкостью внутри и… человеком в маске, с человеком чья спина похожа на утыканную иглами подушку. Только этот был весь в трубках. Он прижимал ноги к груди и держал их цепкой хваткой. Лысый, дряблый, с видными наружу ребрами и парой бесцветных волосков на голове.
– Просыпайся. – Сказала Тесс твердым и холодным голосом.
Пузырек воздуха вышел из тела и направился вверх.
Тесс шагнула вперед. Тяжелый, металлический отзвук ее каблуков распространялся эхом по всему Меридиану.
Указательный палец мягко лег на стекло.
– Просыпайся.
Тишина.
– Чтож, – она нажала еще сильней и по гладкой поверхности начали расходится узоры трещин, – тогда я вытащу тебя оттуда.
Человек что носил звание Оракула, а собственное имя давно позабыл, лениво открыл глаза. Он был назначен, или скорее – принужден, именно из-за этих глаз. Абсолютно белая радужка есть свидетельство редкой силы, и редкого проклятия. Оракул есть сердце магии и сердце Меридиана.
“Кто ты?” – прозвучал он в голове у Тесс.
– Нынешний канцлер Катарсиса. Госпожа Тесс из дома Убийц.
“Что тебе нужно, Тесс? Зачем ты всех тут убила?”
– Я была в Шуу. Вашим секретам пора умереть.
“И?”
– Я нашла Дихотомию и произнесу ее.
“Зачем? Ты хочешь войны?”