- Так ты была шурхой? - как-то разочаровано и брезгливо проговорил он.
Девочки, не удержалась, вмазала ему звонкую оплеуху.
- За что? - воскликнул, хватаясь за щёку, глазками удивлённо и обиженно хлоп-хлоп.
Поднялась, придерживаясь за дерево рукой, слегка пошатываясь, посмотрела на мужчину сверху вниз, для этого и продела сей сложный путь. И гордо сказала:
- Я прожила в доме Оолы больше года, но занималась совсем другими делами. И вынуждена была стать соритой, чтоб не стать шурхой, - вау, я ещё способна произносить длинные патетические речи, студенчество не прошло даром, и закончила не менее пафосно: - Подите вон, сударь.
Сударь моей речью не проникся, дернул меня за руку к себе на колени.
- Я пришёл сам и уйду, когда захочу, - сур спеленал меня моим же одеялом, устроил у себя на коленях.
Алкоголь - зло, ум ещё соображает, а тело уже не слушается, ничего поделать не могла, а он продолжил: - Ты выбрала меня в храме, пригласила разделить питьё и свою еду под Койрой.
- Это что-то значит? - напряглась, я более-менее разбиралась в основных обычаях докар, но про сур практически ничего не знала.
- Когда закончится твой срок супружества, заявлю свои права на тебя.
- Стоять, какие права, я отказалась от тебя в храме.
- Не имеет значения, - и начал наклоняться для поцелуя.
- Шоколадненький, - включила елейный голосок, - а давай начистоту, я же тебе совсем не нужна сама по себе, ты через меня кобальтовому и серенькому хочешь досадить, ведь так?
Сур замер, на скулах заходили желваки, и даже в сгущающейся темноте было видно, как сузились его глаза.
- Извини, но я не поверила в эти росказни про лямур-тужур под деревом, - вытянула руку из кокона одеяла и убрала волосы у него с лица, чтоб не мешали. - Я понимаю, он сильно тебя задел, но поверь, я ничего для него не значу.
- Я простоял в этом храме неделю, - прошипел сур, стискивая меня, до боли, - Аатарон и его братец спровадили меня туда, а ты могла своим выбором избавить от этого унижения. Но отказавшись, унизила ещё больше. Эти похотливые бабы, мне стоило больших усилий, чтобы не переубивать всех. Ненавижу эти обычаи докар.
- И я, - полузадушенно пискнула, - мне больно, ослабь хватку, пожалуйста.
Сур послушался к просьбе и ослабил.
- Если хочешь утереть нос докару - я не против, но не за мой счёт. Предлагаю объединить усилия, и поверь, это будет эффективнее.
Мы смотрели друг на друга, надеюсь, до него дошла моя мысль.
- Каким образом? - спросил он наконец.
- Пока не знаю, но придумаю, - убедительно произнесла я, хлопнув его по щеке.
- За что? - возмутился мужчина.
- Вот, - показала ему ладошку в крови и остатки убитого насекомого, - предлагаю перебраться в дом и там поговорить. Отпускай меня.
- Не хочу,
- Так нас сожрут здесь,
- Не сожрут, - подставил колено мне под спину, освобождая вторую руку, потянулся к бутылке, сделал глоток, прополоскал рот, сплюнул, снова глотнул и сделал это. Распылил на меня самогон. Мы так раньше пересохшее бельё перед глажкой водой сбрызгивали.
Полулежу, в буквальном смысле оплёванная, в объятьях довольного симпатичного сура и не знаю, что сказать. Дар речи потеряла.
- Так что там у тебя за предложение? - на себя он не плевал, просто налил в ладонь, растёр, провёл по волосам и лицу.
- Универсальное средство? И напиться, и кровопийц отпугнуть? - поинтересовалась, стирая с лица брызги, и добавила тише: - И меня унизить.
Сур усмехнулся, с этим громилой расслабляться нельзя, без своей щетины он выглядел моложе и впечатление создавал располагающее, в храме он показался мне более жёстким. Сейчас он разыгрывал из себя рубаху-парня. Ладно, подыграем, а то у шоколадки и так комплекс неполноценности развиваться начал. И тут... не-ее-т, только не это.
Мне в голову влетела фраза из дурацкой песенки: "я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец, я сладкий на все сто, о-о-о-о". Пьянь, обругала я себя, пытаясь удержать смех, фантазия дорисовала белые ушки... почему белые, он же коричневый? Волосы у него местами белые, пояснила сама себе. Не могу, уткнулась в грудь мужика, и плечи мои затряслись от сдерживаемого смеха, дальше я всхлипывала и всхрюкивала, не в силах удержать фантазию.
Сур понял всё превратно, он начал гладить меня по спине и успокаивать.
- Ну, не плачь, не подумал, зато не кусают, - увещевал меня шоколадный... ой, не могу, ушки, хвостик... Ой-й, хвостик, и ручки уже успокаивают где-то ниже поясницы. Ржать резко перестала и отодвинулась. Утирая слёзы, досмеялась.