Углубившись в лес, мы услышали впереди себя низкий раскатистый рев, свидетельствующий о присутствии черных обезьян ревунов. Это весьма впечатляющий звук, представляющий собой нечто среднее между воем, ревом и хриплым бульканьем, и он, вибрируя, разносился по всему лесу, производя достаточно жуткое впечатление. Вскоре мы обнаружили их — маленькую семейную группу черных как смоль обезьян; одни беззаботно разгуливали по ветвям, другие грели спины в островках солнечного света, запихивая в рот листья и молодые побеги, третьи просто раскачивались на необычайно цепких хвостах, созерцая свой висячий сад. Заметив наше приближение, они сразу же насторожились, направив на нас подозрительные взгляды, а когда мы свернули с тропы в лес и оказались прямо под ними, обезьяны пришли в сильное возбуждение и, проявляя свою воинственность, начали забрасывать пришельцев ветками, листьями и другими, менее приятными снарядами.
— Ну это уже слишком, — сказал Эластер, когда большой кусок экскрементов прорезал листву всего в нескольких футах от его головы.
— Остынь, Эластер, — посоветовала ему Пола. — Они всего лишь делают то, что каждый мечтает сделать с режиссером.
Убедившись, что шквал веток и экскрементов не оказывает на противника должного воздействия, обезьяны заревели в один голос, пытаясь убедить нас в том, что это их территория. Это было все равно, что стоять в глубоком конце пустого плавательного бассейна и слушать хор Красной Армии, каждый исполнитель которого поет свою песню на монгольском.
— Мы определенно заставили их потерять самообладание, — сказала Пола, повысив голос, чтобы перекрыть поднявшуюся какофонию.
— Мы обязательно должны, вы знаете рев, да где-нибудь выше деревьев, — промолвил Эластер.
— Здесь есть вышка, — сказала Пола, осуществляя синхронный перевод. — Ученые говорили мне, что в лесу есть вышка, которую они обычно используют для изучения лесного купола.
— Именно так, — подтвердил Эластер.
— Ее высота около ста пятидесяти футов, — с энтузиазмом сообщила Пола.
— Я в восторге, — сказал я. — С удовольствием посмотрю на то, как Эластер будет на нее карабкаться.
— Ах, милый, я совсем забыла, что ты не переносишь высоты, — извинилась Пола. — Ну ничего. Мы отправим наверх съемочную группу, а вы с Ли сможете остаться на земле.
— Ты просто восхитительный продюсер, — сказал я.
Мы шли по лесу, осторожно переступая через колонны муравьев-листорезов. Их было так много, что казалось удивительным, почему в лесу еще остаются листья. На самом деле такой сбор листьев является своеобразной формой огородничества — муравьи переносят листья в свои обширные подземные дома (занимающие площадь до четверти акра), где листья перегнивают, превращаясь в мульчу, и на ней насекомые выращивают грибы, составляющие их основной рацион. Каким-то образом понимая, что если уничтожить все листья на деревьях, расположенных в непосредственной близости от их гнезда, то они сами умрут от голода, муравьи общипывают деревья очень аккуратно и собирают лишь небольшое количество листьев с каждого дерева.
На второй день мы наткнулись на просеку, проложенную в лесу одним из упавших гигантских деревьев. Проливные дожди подмыли корни дерева, которое росло на склоне, цепляясь корнями за тонкий почвенный слой, после чего порыв ураганного ветра вырвал дерево из земли с такой же легкостью, с какой дантист вырывает зуб. Этот пример наглядно демонстрировал непрочность и уязвимость тропического леса. Почвенный слой здесь настолько тонкий, что деревьям приходится отращивать гигантские воздушные корни, чтобы удерживаться в вертикальном положении. В действительности эти исполинские деревья сами себя кормят, поскольку опадающие с них листья быстро сгнивают, превращаясь в гумус, который и питает деревья. Этот процесс происходит так быстро, что успевает сформироваться лишь тонкий почвенный слой. Поэтому вырубка тропических лесов, которая происходит с ужасающей скоростью по всему миру, обнажает тон кий почвенный слой, способный продержаться лишь короткое время в качестве пашни или пастбища. Затем он исчезает, оставляя после себя бесплодную, пораженную эрозией землю. Однако естественное падение деревьев идет на пользу лесу. Когда гигант рушится на землю, он ломает и валит вместе с собой другие более мелкие деревья, растущие на пути его падения, пробивая брешь в густом лесном куполе. В нее проникают солнечные лучи, и кустарники, ползучие растения и молоденькие деревца, которые вели борьбу за выживание в лесном сумраке, устремляются вверх. Семена, дремавшие в почве долгие годы и терпеливо ожидавшие такого события, теперь пробуждаются и, дав ростки, начинают стремительно тянуться ввысь к голубому небу, прежде чем брешь закроют другие растения. Таким образом, смерть одного из лесных великанов становится сигналом к пробуждению новой жизни и дальнейшему росту вокруг его гигантских останков.
С участков склона, расположенных выше рухнувшего исполина, до нас доносились писк, треск и громкий шорох. Решив исследовать причину этих звуков, мы свернули с тропы и обнаружили группу паукообразных обезьян, развлекавших себя тем, что, спустившись на нижние ветви деревьев, они поедали какие-то розовые бутоны. Они названы очень удачно, так как со своими длинными, мохнатыми, темными конечностями и длинными хвостами (настолько цепкими, что обезьяны пользуются им как дополнительной рукой) эти животные и в самом деле похожи на необычных гигантских пауков, плетущих паутину среди ветвей. В отличие от ревунов, оказавших нам негостеприимный прием, паукообразные обезьяны, напротив, демонстрировали свое дружелюбие и, по-видимому, очарованные нами, раскачивались на своих удивительных хвостах все ближе и ближе, постепенно приближаясь к земле. Одна из них почувствовала особый интерес к Ли, которая только что начала есть апельсин, чтобы утолить жажду. Раскачиваясь на хвосте, обезьяна перепрыгивала с ветки на ветку, пока наконец не оказалась на расстоянии пятнадцати футов от Ли, после чего начала рассматривать ее с интересом антрополога, изучающего особенности питания аборигенов. Ли отломила от апельсина несколько долек и протянула их обезьяне; к нашему удивлению, без всяких колебаний обезьяна слетела вниз, схватила предложенное угощение и сунула его в рот. После этого вся их стая долго следовала за нами по деревьям, бросая на нас вожделеющие взгляды, и отстала лишь после того, когда стало совершенно очевидно, что апельсинов больше не будет.
Эластер договорился с одним из прикрепленных к станции охотников, чтобы тот прочесал лес в поисках животных, подходящих для наших съемок, и на следующее утро он явился к нам с первым экземпляром, одним из моих самых любимых животных — двупалым ленивцем. Это на редкость очаровательные создания с маленькой головой, пушистым телом, круглыми, немного выпученными золотистыми глазами и с доброй мечтательной улыбкой, не сходящей с их физиономий. Спокойные и медлительные ленивцы позволят вам повесить себя в любом месте, словно старое пальто, и лишь проведя полчаса в глубокой медитации, они переместятся футов на шесть, да и то крайне неторопливо. Ленивцы поистине фантастические существа. Поскольку они превосходно адаптировались к своей необычной, перевернутой жизни на вершинах деревьев, где большую часть времени висят спиной вниз, а также потому, что их рацион состоит из трудно перевариваемых листьев, внутренние органы ленивца сильно отличаются от внутренних органов всех остальных млекопитающих. Обмен веществ у этих животных такой же замедленный, как и их движения, неторопливый, как бюрократическая волокита. Например, они могут целую неделю не опорожнять мочевой пузырь.
Шерсть ленивца, конечно же, растет не так, как у других животных. У всех остальных млекопитающих шерсть имеет ворс, направленный от позвоночника к брюху, поэтому пробор, если так можно выразиться, находится на хребте. У ленивца ворс на животе уложен наискосок, а остальная шерсть растет в направлении к позвоночнику, и поэтому, когда ленивец висит спиной вниз, дождевая вода легко скатывается с его тела. Их шерсть имеет также весьма необычное адаптивное приспособление — тонкие слои клеток, расположенные по диагонали к волоскам шерсти и формирующие бороздки, в которых поселяются два вида сине-зеленых микроскопических водорослей. Они придают шерсти животного зеленоватый оттенок, помогающий оставаться незаметным среди листвы, и поэтому ленивца можно уподобить висячему саду.