— Ой, — пискнула Владлена, ухватившись за руку своего мужчины, — я не пойду. Сфотографируй меня и пойдём, на ужин опаздываем.
Ещё с полчаса она вертелась и кружилась, Данислав наверняка перевёл всю память на телефоне, постоял на фоне полуразрушенного моста, сурово глядя в даль, получил и свои снимки на долгую память, а Марина пихнула меня под руку, сказав со смешком:
— Ну, давай.
— Я похожа на больную? — слегка подняла бровь, а она хмыкнула:
— Не. На трусливого зайца.
Зараза.
— Туда и обратно, — сказала строго, — устала — капец.
— Туда и обратно, — покивала подруга, а я стала медленно пробираться по натянутому через обмелевшую реку веревочному мосту.
Высота не слишком большая, примерно с два этажа, но и с неё падать совершенно не хотелось. Ухватилась за верёвки, служащие поручнями, обеими руками и стала медленно продвигаться вперёд, осторожно ступая по прогнившим доскам.
— Абалдеть… — услышала за своей спиной шёпот Владлены и поразилась своей глупости. Даже ненормальные вроде них не полезли…
Одна из досок с треском провалилась под моей ногой, Марина вскрикнула, а я едва удержалась, чтобы не рухнуть вниз, провалившись одной ногой в пустоту и разодрав её в кровь.
— Я тебя убью, — прошипела сквозь зубы, кое-как выбралась, но обратно не повернула. Ну не могу я так. Начала — доделай. Да и осталось меньше половины…
Пятнадцать минут я обливалась холодным потом, а на той стороне развернулась и поманила подругу пальцем. Метров десять всего, но она отрицательно замотала головой и взмолилась:
— Пощади!
— Нет! — ответила сурово и упёрла руки в бока.
Марина попятилась и заныла:
— Я точно упаду, Мил, не пойду, не заставляй. Давай обратно, а? Пожалуйста!
— Туда и обратно, Марина! — прикрикнула строго, а она отошла подальше и спрятала руки за спину. — Ну и вали! — разозлилась и развернулась, зашагав в лес.
— Милана! — подруга продолжала звать, но я решила проучить её, прошла метров тридцать и затаилась, не реагируя, но, кажется, несколько увлеклась.
Голоса стихли, на лес начали опускаться сумерки, нужно было как можно скорее выбираться, я заторопилась обратно к мосту, но, судя по всему, свернула не туда. Открыла карту на телефоне, но спутник никак не мог определить мое местоположение, стрелка хаотично перемещалась и я положилась на слепую удачу, просто начав идти. Во-первых, стоять было попросту страшно. Звуки леса давили на сознание, повсюду шорохи, стрекот, уханье птиц, комары ещё эти, будь они неладны… Во-вторых, вдруг стало холодно. То ли от нервного напряжения, то ли просто температура упала, но рассвет лучше встретить в движении, даже если выйти к людям так и не удастся. В общем, отчаиваться я себе запретила, осторожно ступала по лесу, радуясь, что он довольно редкий, и неожиданно вышла на залитую заходящим солнцем поляну, с удивлением обнаружив прямо перед собой одноэтажный бревенчатый дом.
«Лесник!» — обрадовалась мысленно и заторопилась к нему, но на подходе слегка замедлила шаг.
С обратной стороны дома стояла машина с открытой дверцей со стороны водителя, и один этот факт заставил напрячься. Но солнце скоро окончательно сядет и альтернатив попросту не было. Я медленно подошла, заглянула внутрь и слегка поморщилась. Зайду в дом — проблем не миновать. Ключ в замке зажигания, в крови, как и рычаг переключения скоростей, а так же руль. На сиденье немного, тот, кто её лишился, скорее всего, жив и, скорее всего, прячется в доме. С другой стороны, машина нараспашку, видно, что было ему не до этого, заглушил скорее по инерции, чем отдавая себе отчет, а значит, ему, вполне возможно, сейчас не до меня. И нужна помощь… как и мне. Солнце через ветви едва проглядывается и скоро лес погрузится в темноту, а свои силы я явно переоценила, уже на ногах еле стою.
Была ни была.
Поднимаюсь по ступенькам, отмечая капли крови на пути, осторожно, но со зловещим скрипом, открываю дверь, просовываю голову в проем и не вижу ровным счетом ничего. Какие-то очёртания скудной мебели, стол, пара стульев, диван. Окна до того грязные, что свет едва проникает. Пришлось дверь открыть пошире, чтобы осмотреться, ну и не задохнуться: запах стоял омерзительный. Сделала пару шагов и увидела источник: на диване лежал мужчина без движений, рядом с диваном лужи рвоты и, судя по расстёгнутой ширинке, мочи. Соображает, но встать не может. Посмотрим, почему…
Подошла к дивану, стараясь производить как можно меньше шума, но скрипучие полы выдали меня с головой и ровно на нее он и направил пистолет, ориентируясь просто на звук. Я подняла вверх обе руки, хотя видеть он этого не мог, лицо было покрыто синяками и ссадинами, оба глаза заплыли на столько, что открыть их было попросту невозможно, к тому же, от жары и недостаточного ухода (хотя, скорее, его полного отсутствия) раны попросту начали гноиться. Плюс сотрясение, плюс ножевые раны на животе и руках…
Он взвёл курок, а я пискнула:
— Я заблудилась.
Он махнул пистолетом в сторону двери, недвусмысленно намекая, что мне следует убраться, возражений по этому поводу у меня не было, но инстинкт самосохранения внёс коррективы. Я села за руль его машины, нахально воспользовавшись его абсолютной беспомощностью, открыла навигатор, отметив место, в котором находилась, и поехала по едва различимой дороге, не слишком-то представляя, где выеду.
Через минут двадцать выяснилось, что в том посёлке, до которого мы добирались на перекладных и из которого нас на тракторе забирал хозяин фермы. К слову, ехали мы в прицепе на соломе и мой красный дорожный чемодан на куче этого великолепия смотрелся диковато.
Время было не позднее, по тротуарам сновали люди, а открытая аптека все ещё светилась красным крестом на вывеске, меняя мои планы на оставшиеся вечер и часть ночи. Вздохнула, неловко припарковалась, не ощущая габаритов огромного внедорожника, и вышла. Накупила антисептиков, стерильных бинтов, пластырь, несколько упаковок марли, мазей, каплей в глаза, утку, заскочила в хозяйственный за ведром, тазиком и половыми тряпками, погрузила несколько пятилитровых бутылок воды, упаковку маленьких, села за руль и поехала обратно. В общем, чувство долга взяло верх над инстинктом самосохранения, но сомнений относительно своих действий я не испытывала.
К дому подъехала, когда основательно стемнело. Открыла дверь и сказала громко:
— Не стреляйте, это я.
В ответ он лишь тяжело вздохнул, я сочла это добрым знаком и начала выгружать покупки. Задача номер один: открыть все окна так, чтобы проходил только воздух, а вся живность осталась снаружи. Света нет, в бардачке его машины я отыскала небольшой фонарик, но не ясно, на сколько хватит батареек, а мне ещё раны обрабатывать, так что марлю на окна лепила кнопками на ощупь. Задача номер два: смыть следы его жизнедеятельности с пола. Полнейшая антисанитария, совершенно никуда не годится. Лежит, молчит, прислушивается, палец с курка не убирает, но и его можно понять: кто-то же его отделал по первое число, очевидно, опасается, что добьют. А мне что? Ночь пережду, долг выполню и вернусь в свой персональный ад.
Приготовила таз с водой, марлю, поставила стул и села рядом, предупредив:
— Сейчас начну обрабатывать раны на лице. Будет очень мило, если вы меня не пристрелите, — задумался, замер, напрягся весь, а я вздохнула: — Вы отвратительно выглядите, — в ответ слабый смешок, а я хмыкнула: — Как есть. Инфекция если в глаза попадёт, машину можно смело продавать. Ну или водителя нанимать… Кстати, я медсестра. Не врач, конечно, но судя по тому, что вы тут помирать собрались… — он убрал палец с курка, а я замолчала, занявшись делом. Говорить с фонариком во рту было довольно затруднительно.
Работала быстро, сосредоточенно и увлечённо, не заметив, как в окнах забрезжил рассвет. Футболку его разрезала и выкинула, авось не замёрзнет, на неё и до моего вмешательства без слез взглянуть было невозможно, отметила, что пару порезов неплохо было бы заштопать, но, в целом, результатом осталась довольна. Поднялась, прибралась, окинула его взглядом и хохотнула:
— Все так же отвратительно.
Он сдавленно засмеялся, а я опомнилась и принесла бутылку воды, приложив к разбитым губам. Пол-литра он выпил залпом, так жадно, что мне сделалось стыдно, что не напоила его раньше, ещё пол-литра смаковал, вяло придерживая рукой, я пододвинула стул поближе и поставила на него оставшиеся бутылки, а ему на живот пристроила утку. Он тут же ощупал её одной рукой, хмыкнул и слабо кивнул. Понял.