Он сделал перерыв, разминая измученные мышцы и размышляя. Получился стофунтовый лук с двадцатипятидюймовым прицелом. Прицеливаться из такого неудобно, мне такой не подойдет. Но Горгас всегда был самым крепким из нас. Он может прицелиться из стофунтового и не вспотеть. К тому же с самого детства он стреляет, не прицеливаясь.
Бардас достал стрелу из колчана, который висел возле двери, натянул тетиву, прицелился в дубовую доску шириной три дюйма на другой стороне комнаты и выстрелил. Стрела ударила высоко, ее древко раскололось, а наконечник прошел сквозь доску. Бардас был в ужасе. Несколько минут он стоял, не пошевельнувшись. Затем снял тетиву и положил лук на лавку.
Убрав обрезки, Бардас наложил на рукоять хорошие стружки, натер воском и в качестве последнего штриха наложил два толстых слоя дорогого коллеонского лака, который быстро сохнет и совершенно водонепроницаем. Теперь лук выглядел намного лучше, молочно-белый, сверкающий. Бардас взял последний кусок хорошей кожи, идеально подходивший для письма, и вывел: "Горгасу от Бардаса. С любовью". Затем открыл дверь и позвал клерка.
- Горгас Лордан все еще в банке? - спросил Бардас, когда тот пришел.
- Пока да. Но он скоро уходит. Говорят, с юга наступает армия Авида Соефа.
Бардас улыбнулся:
- Отнеси ему этот лук как можно скорее, это очень важно. Прямо сейчас.
Клерк кивнул.
- Молодец. Он о таком всегда мечтал, так что будет доволен.
Когда клерк ушел, Бардас закрыл дверь, сел на пол, положил голову на руки и постарался не думать о том, что только что сделал.
Горгас взял лук в левую руку и провел пальцами правой по тетиве. Лук был идеален, как будто являлся его собственной конечностью. Горгасу казалось, что лук принадлежал ему долгие годы, знакомый, как родная плоть и кровь.
- Лук прекрасен, - сказал он. - И Бардас сделал его для меня.
Сержант нетерпеливо постукивал ногой по полу.
- Согласен. Но война еще не окончена, поэтому, когда вы наиграетесь с ним...
Горгас даже не взглянул на него.
- Я должен поблагодарить. Ты не понимаешь. Я потерял сестру, но нашел брата. Мы снова семья.
Сержант резко выдохнул:
- Горгас, нам надо идти. Если не доберемся до гор до темноты...
- Ты прав. Бардас сделал мне лук не для того, чтобы я проиграл с ним войну. Полагаю, надо отложить благодарности до возвращения.
Он неохотно опустил лук.
- Забавно, с последним луком, который он для меня сделал, я натворил много глупостей. У меня предчувствие, что на этот раз все будет иначе.
- Правда? - сказал сержант. - Хотите сказать, на этот раз вы будете постоянно промахиваться?
Глава двадцать первая
- Стен Могре мертв, - сказал Геннадий. Слушавшие его люди посмотрели на Геннадия так, будто он только что разделся.
- Простите?
- Стен Могре, - повторил Геннадий. - Он мертв. Его армия разбита. Фактически мы потеряли около четырех тысяч человек. Авид Соеф все еще жив, конечно.
Подошла жена Мигела Боверта, неся на подносе голубей в маринаде.
- Ешьте, пока горячие... Ой, а почему у всех такие расстроенные лица? Все ли в порядке?
Повисла неловкая тишина, которую нарушил Бимон Файм:
- Если верить нашему загадочному другу, то армию разгромили в пух и прах.
- Ох! - воскликнула жена Боверта. - Какую армию? Ту огромную армию, которая собиралась приструнить этих ужасных повстанцев?
- Именно! - прорычал Мигель Боверт. - Ту, в которой служит наш сын. Доктор Геннадий, признайтесь, вы сошли с ума, или это просто глупая шутка?
- Мне очень жаль, - сказал Геннадий, - я... на меня что-то нашло...
- Именно! - прогремел Бимон Файм, беря с подноса голубя. - Вас посетил дух или что-то в этом роде? Помимо того, что вам говорит голос, у вас есть какие-нибудь доказательства?
- Нет, - промолвил Геннадий. - Мне так жаль, пожалуйста, забудьте о моих словах!
Высокий мужчина с седой бородой покачал головой.
- Проще сказать, чем сделать. Люди не привозят настоящего перимадейского волшебника, чтобы потом игнорировать его оккультные высказывания. Будьте откровенны с нами, доктор. Стоит нам обращать внимание на то, что вы говорите, или нет? Полагаю, раньше с вами такое случалось?
- Боюсь, что да. Ну, что-то похожее.
- А до этого маленький ангел говорил правду или нет?
- Сложно сказать.
Жена Боверта вышла и вернулась с серебряным блюдцем.
- Видите ли, я передаю вам то, что мне говорят другие.
- Кто-то со Сконы, надо думать, - произнесла невысокая коренастая женщина, сидящая у дальнего края стола. - Ваш духовный проводник.
Геннадий ее не поправил. Он чувствовал, что с каждой минутой у него начинает все сильнее и сильнее болеть голова.
- Да, кто-то на Сконе. А именно - патриарх Алексий. И он бы не стал мне лгать. Поэтому я уверен: Алексий считает, что Стен Могре мертв, а его армия разбита. Хотя это единственное, в чем я уверен.
Лысый, крепко сбитый мужчина напротив него нахмурился.
- Как вы можете быть уверены! Давайте посмотрим на это с научной точки зрения. Мы же все здесь ученые. Раньше, когда у вас были эти... - Он запнулся, подбирая подходящее слово.
- Смешные заскоки, - предложил Бимон Файм.
- ... эти впечатления, - продолжил лысый, - вы могли бы дать слово философа, что откровения реальны? Что вы каким-то образом общались с кем-то, находящимся далеко?
Геннадий кивнул.
- Я разговаривал с другим человеком лицом к лицу. И он подтвердил, что они слышали все мои слова. Особенно Алексий. С ним я общался несколько раз. Я не говорю, что нельзя найти альтернативного объяснения. Во-первых, вполне возможно, что два человека одинакового происхождения способны прийти к одному и тому же выводу, думая об одной и той же проблеме в одно и то же время. Может показаться, что между ними какая-то связь.
- Я бы сказал, это очень вероятно, - произнес Бимон Файм с набитым ртом.
- Я тоже так думаю, - согласился Геннадий. - Наверное, это просто похоже на встречу двух одинаково думающих умов. Но я знаю: Алексий считает, что все, только что рассказанное мной, - правда.
Последовавшая тишина была очень неприятной.
- Ладно, - проговорил Мигель Боверт, нахмурив кустистые брови. - Как ученые и философы будем считать, что вы доказали свою правоту в приемлемой форме. Очевидно, следующий вопрос: "Что нам делать дальше?"
- Ради Бога, Мигель! - воскликнул Файм. - Ты же не предлагаешь строить государственную политику, опираясь на этот вздор!