Толстый человек кивнул, помолчал несколько секунд и потом объявил, что, учитывая беспрецедентный спрос, он вынужден будет ограничить своих клиентов и не продавать им больше пятидесяти эльмиров каждому в обозримом будущем по цене семнадцать квотеров за эльмир…
— Что такое эльмир? — прошептала Ветриз.
— Понятия не имею, — отвечал Венарт.
…и это даже не обсуждается, наличные вперед, никаких расписок и долговых обязательств. Невысокий морщинистый старичок в углу, который был таким маленьким, что Ветриз не сразу его заметила, выкрикнул: «Пятнадцать квотеров». Толстый мужчина проигнорировал его, повторил свою цену и вернулся к книге. Приятная леди выкрикнула «Шестнадцать квотеров, половина при доставке, половина — в течение тридцати дней». Не поднимая головы, толстяк сказал: «Шестнадцать, наличными». Все начали разговаривать, а потом кричать одновременно. Сквозь шум Венарт не мог расслышать предлагаемые цены, но постепенно торг подошел к концу, так как толстяк встал, отряхнул штаны, подошел к двум игрокам в шашки и завязал вежливую беседу. Бодрая, с невероятно рыжими волосами женщина села под дерево и достала пяльцы.
— Да, но мы не знаем, что такое эльмир, — прошипела Ветриз. — Как тогда узнаем, сколько покупаем?
— Простите. — Венарт оглянулся. Перед ним стоял высокий строгий мужчина с длинной седой бородой, спадавшей на грудь подобно металлическому водопаду. — Вы не очень хорошо знакомы с нашей системой мер?
— В общем, нет, — признался Венарт.
— Все очень просто, — ответил мужчина. — Мы используем коллеонский эльмир, который служит для измерения объема, но только для трески; один эльмир — примерно два хогсхеда на Сконе, а хогсхед на Сконе равен примерно девятнадцати галлонам в Городе. Для остальной рыбы, кроме сельди, мы используем шастелский эльмир, который примерно равен двум с четвертью хогсхедам на Сконе, или, если удобнее рассчитывать вес, мы используем центнер на Сконе, который равен девяти десятым центнера в Городе, хотя для простоты расчетов переводим его в шастелский центнер, который равен одиннадцати десятым центнера в Городе. Хогсхед трески на Сконе чуть больше центнера в Шастеле, если вам так проще считать. Конечно, — добавил он, — все совсем по-другому, когда речь идет о свежей рыбе, и об этом необходимо помнить, когда вы покупаете свежую рыбу, чтобы ее засолить.
Венарт беспомощно кивнул и поблагодарил мужчину за совет как раз в тот момент, когда бодрая женщина под деревом объявила, очевидно, своим пяльцам, что у нее четыреста фезантсов первоклассного тунца, но она, возможно, не будет его продавать, пока цена не поднимется до той, за которую она его купила.
— Фезантс? — прошептал Венарт.
— Четыре целых и одна восьмая коллеонского эльмира, — ответил сосед. — Некоторые предпочитают измерять большие количества. Она, конечно, врет, у нее не больше четверти; но если ей удастся все продать, остальное она сможет купить сегодня вечером.
Наконец примерно через час (сложно было следить за временем) Венарт смог подключиться к торгам и в результате заключил договор на покупку двенадцати городских центнеров соленой макрели по цене четырнадцать квотеров за коллеонский эльмир у молодого человека, который старательно поглощал красное вино. Когда они встали, чтобы уходить, все присутствующие вежливо пожелали им долгих лет жизни и благополучия.
— Я смогу окупить эти семьдесят два квотера, — сказал Венарт, когда они выходили из аллеи на светлую, шумную центральную улицу. — Очень недурная цена, если хочешь знать мое мнение.
— Пятьдесят шесть, — поправила его Ветриз, — двенадцать городских центнеров — это десять и четыре пятых шастелского центнера, которые равны десяти и четырем пятым хогсхеда на Сконе или пяти и двум пятым эльмира, — пятьдесят шесть квотеров. Судя по тому, что я слышала, неплохо.
— Ну, — сказал Венарт, — в таком случае давай вернемся на постоялый двор и выпьем. Думаю, нам есть, что отметить, не так ли?
Когда они вернулись на постоялый двор, вокруг не было ни души, поэтому они отказались от идеи что-нибудь выпить и, обессиленные, свалились в кресла-качалки. Венарт достал свои дощечки и был полностью погружен в расчеты, как вдруг поднял голову и увидел нависающего над собой мужчину в военной форме.
— Венарт Аузейл?
— Это я.
— Вы арестованы, — сказал солдат.
Глава десятая
— Я думаю, он сломан, — жалобно промолвил Венарт, прикладывая к носу кусок ткани, пропитанный кровью, который он оторвал от рукава рубашки. — Фактически я в этом уверен.
— Не будь размазней, — презрительно ответила Ветриз. — Тебе бы казалось, что все нормально, если бы он действительно был сломан. И в любом случае ты сам во всем виноват.
Поняв, что от сестры ему сочувствия не дождаться, Венарт отвернулся и оглядел комнату. Она была не похожа на темницу. Насколько он смог понять, они были в какой-то приемной в конце длинного коридора, где-то в главном офисе Банка Сконы. Но если вы окажетесь в мрачной комнате без окон, с тяжелой дверью, то для вас она все равно будет тюремной камерой.
— Ты действительно идиот, Вен, — продолжала Ветриз. — Что, черт побери, на тебя нашло? Зачем ты так разговаривал с ним?
— Откуда я знал? — запротестовал Венарт. — С тех пор как мы прибыли на этот ужасный остров, все только и твердили, что не нужно обращать внимания на то, что говорят скафферы, они просто пытаются выманить деньги. И поэтому вполне естественно…
Ветриз вздохнула.
— Если ты не можешь отличить работника таможни от дворцовой стражи, то я вообще удивляюсь, что ты еще не обанкротился. Было очевидно, что он не простой… как ты там сказал?
— По мне, они все на одно лицо, — пробурчал Венарт. — Толстые идиоты в форме. И ему вовсе не нужно было меня бить, я всего лишь сказал, что не пойду.
— Все было не совсем так, — поправила Ветриз. — Ты сказал довольно грубо, что не пойдешь, он попытался схватить тебя за руку, ты толкнул его…
— Я не толкал его. Он просто случайно наткнулся на мою руку.
Ветриз фыркнула:
— Ты когда-нибудь был в подобных местах? Я имею в виду, ты знаешь, что с нами будет дальше?
Венарт пожал плечами:
— Без понятия. Полагаю, нам придется предстать перед судом, а потом выплатить огромный штраф. Все дело в этом, я считаю, им просто нужны наши деньги.
Ветриз поежилась.
— Только и остается надеяться, что ты прав. Нападение на офицера при исполнении служебных обязанностей… Думаешь, нас не повесят? Не заключат в темницу на много лет?
Венарт нахмурился.
— Это Банк, — сказал он, пытаясь говорить как можно увереннее. — Когда у них оставалось бы время заниматься бизнесом, если бы при малейшем недоразумении с иностранными торговцами их бросали бы в тюрьму? Такие вещи не делают, когда заключают сделки с людьми.
— Так-то оно так, — ответила Ветриз, не очень веря услышанному. — С другой стороны, мы же не знаем, за что нас арестовали. Может, за что-нибудь ужасное.
— Почему? Ты сделала что-то ужасное и ничего мне не сказала?
— Нет, конечно, нет, но это может быть что-то, что они считают ужасным. — Ветриз тоскливо смотрела на дверь. — Так глупо. Нас заперли здесь, а мы даже не знаем, из-за чего. Давно мы сидим?
Венарт пожал плечами.
— Три часа? Понятия не имею. Слишком долго. И вообще мне нужен врач.
— Ой, только хватит ныть. Ты когда-нибудь думаешь о ком-нибудь, кроме себя?
— Если бы ты не долдонила постоянно, что я такой доверчивый, раз отдал деньги владельцу склада…
Ветриз вздохнула.
— Ну, давай сейчас еще затеем спор, пообзываем друг друга, будет не так скучно. Я ужасно боюсь.
— Я, между прочим, тоже здесь не развлекаюсь, — признался Венарт. — Если бы мы только знали кого-нибудь, кто мог бы вытащить нас отсюда…
Ветриз открыла рот и снова закрыла. Минуту спустя распахнулась дверь, и вошел солдат.