В толпе поднялось недовольное ворчание, которое бывает, когда люди слышат неприятную правду.
— Мы можем все объяснить, — ответил кто-то сзади. — Схватим этих шутников, пошлем сообщение Фонду, расскажем, что случилось, и попросим выслать как можно скорее солдат. Если мы так поступим, то как нас могут обвинить в предательстве?
Первый оратор покачал головой.
— Вы сами в это не верите, — сказал он. — Что-то вроде болезни: если ты вступишь в контакт с врагом, то сразу заразишься. Что касается Фонда, то мы уже трупы. Итак, мы можем либо начать воевать, либо тихонько ускользнуть и примкнуть к какой-нибудь банде, либо ждать, пока нас повесят. Да, вы забыли еще об одной вещи… Вы с такой легкостью говорите о том, чтобы схватить и связать этих людей. Ну, что же, попробуйте, я с удовольствием посмотрю, что у вас получится. Если вы не заметили, эти солдаты хорошо вооружены.
— Прекрасно, — сказал кто-то, — что бы мы ни сделали, нас убьют. Почему бы нам просто не спрятаться в горах, пока эти психи не перестреляют друг друга? Потом мы вернемся и заберем их вещи.
Сержант Бар улыбнулся, допил сидр и пошел прогуляться, чтобы размять ноги. Он не мог избавиться от мысли, что не использует задание на полную катушку. Командир остался в лагере, в деревне есть выпивка и, предположительно, женщины, хотя он ни одной не видел. Но почему-то Бар не мог расслабиться.
Сержант поднялся на холм, откуда открывался вид на деревню, и посмотрел в сторону Шастела. Между ним и Цитаделью возвышался другой холм, закрывавший здание, что было в общем-то к лучшему. Зато хорошо была видна единственная дорога, по которой мог прийти враг, если, конечно, он не собирался преодолевать болота и колючие кустарники. Просто по привычке сержант спланировал оборону: двенадцать лучников — по шесть с каждой стороны дороги между деревьев, местные рекруты закрывают путь за баррикадой из тележек и бочек, резервные силы на склоне холма, где лучников не видно, но откуда они могут быстро прийти на помощь. Если бы он планировал битву в казарме, используя свернутые одеяла вместо холмов, пустые бутылки вместо деревьев и поношенную портупею вместо дороги, то не смог бы придумать лучшей расстановки солдат для боя с неравными силами.
Сержант нахмурился и поежился. Придумывать бой для себя и своей армии — плохой знак. Лучше бы продумать путь отступления, кратчайшую дорогу к кораблям. К счастью, это тоже было несложно. При условии, что его заранее предупредят, они могли бы обойти вокруг дальнего холма и спуститься по тропинке задолго до прибытия врага. Сержант Бар покачал головой. Неплохо бы поставить здесь часового и еще одного в деревне. Тогда будет не о чем беспокоиться. Безопасно, как в родном доме.
Лучники Бенин и Бул не проявили особой радости по поводу полученного задания, однако как только Бар объяснил, почему предпочел назначить именно их, и объяснил зачем, они сразу же заняли свои посты. Сержант вернулся на скамейку около постоялого двора и проверил, как проходит совещание. Ничего не изменилось, жители раз за разом повторяли одно и то же. Бар зевнул. Он не знал, что ему делать сейчас: по заданию, сержант должен был организовать армию сопротивления в Шантейне, выделить партизанам двадцать простых луков, научить их стрелять и вдохновить на подвиги, вызвав волю к победе. На данный момент он, судя по всему, справился только с первым этапом и, кажется, отставал от графика.
Утро плавно перешло в день, и под воздействием сидра и солнечных лучей его сильно начало клонить в сон. Сержант положил голову на согнутый локоть и почти задремал, как вдруг услышал свое имя и поднял голову.
— Бул? — пробормотал он. — Я, кажется, велел тебе…
— Приближаются, — перебил Бул. — Сорок человек, только ступили на дорогу.
У Бара ушла примерно секунда на то, чтобы понять, о чем говорит часовой.
— Хорошо. Подай Бенину сигнал, чтобы возвращался. Я соберу людей, и мы уходим.
Бенин прибежал запыхавшись, весь в пыли, и Бар указал ему на дальний холм и приказал двигаться; в этот момент он заметил, что на собрании воцарилась тишина и все смотрят на него.
— Они приближаются, верно? — сказал кто-то. Бару стало неловко.
— Верно, — подтвердил он.
— А вы уходите. Бар нахмурился.
— Да. Мы уходим.
Один мужчина вскочил и подошел к нему, загородив выход. Он выглядел рассерженным и испуганным.
— Вы не можете просто так уйти. Они убьют нас. — Бар на мгновение задумался.
— Извините, уже слишком поздно. Вам следовало подчиниться моим приказам, вместо того чтобы болтать здесь.
Четыре или пять мужчин присоединились к нему.
— Нельзя так с нами поступать, — запротестовал один из них, — вы заварили эту кашу, вам ее и расхлебывать.
— Забудь, — вмешался другой. — Предположим, он останется, предположим, задаст им хорошую порку, хотя я лично в этом сильно сомневаюсь. Потом поедет домой, а они завтра пришлют еще большую армию, и нас убьют. Предлагаю подняться в горы, пока возможно.
— А как насчет их корабля? — вставил кто-то. — Мы ведь можем уплыть на Скону. Эй, вы, сколько человек поместится на ваш корабль?
Бар поднял руку, призывая к тишине. Безрезультатно. Тогда он наотмашь ударил мужчину, который стоял к нему ближе всех, так что тот упал лицом вниз. Это сработало.
— Слушайте меня, — сказал он. — Никто не садится ни на какой корабль. Мне все равно, что вы собираетесь делать: драться, сдаваться или убегать. Мы уезжаем, а вы поступайте, как считаете нужным. Удачи, — добавил он, вспомнив о дипломатическом аспекте своей миссии.
Некоторое время все молчали, потом один мужчина скрестил на груди руки.
— Мы будем драться. Скажите нам, что делать.
— Убирайтесь с дороги, — прорычал Бар. — Я не собираюсь повторять дважды.
По какой-то причине эти слова произвели обратный эффект: жители деревни окружили его плотным кольцом и начали наперебой кричать, размахивая руками. Ну, — пропел злобный голосок у него в голове, — ты наконец вдохновил их на борьбу, что там дальше по плану?
— Хорошо, — сказал сержант. — Хорошо, мы остаемся. А теперь разойдитесь, пока мои люди не разозлились и не ранили вас.
Кольцо рассерженных крестьян немного ослабло, теперь они смотрели на него, ловя каждое слово. Итак, сорок алебардщиков против дюжины лучников и этих дураков. Думать об этом невыносимо.
— Хорошо, — повторил он. — Сначала оружие. У вас есть что-нибудь? — Он подождал, никто не пошевельнулся. — Ну, что-нибудь острое или тяжелое. Поторопитесь, у вас две минуты.
По крайней мере они разошлись. Бар обернулся к своему взводу.
— А теперь слушайте меня. От этого народа больше вреда, чем пользы, поэтому рассчитывать можно только на себя. Соотношение сил — отвратительное, однако мы застанем их врасплох и займем хорошую позицию. Бенин, помнишь, где ты только что стоял? Возьми с собой пять человек и дождитесь моего сигнала, прежде чем стрелять. Бул, следуй за ним, но по другой стороне дороги. У вас три, от силы четыре выстрела на каждого, поэтому, ради Бога, сосредоточьтесь, мы должны убить хотя бы половину из них за первые три залпа. Вы сможете это сделать. Ясно? Вперед.
Они двинулись, не сказав ни слова, оставив Бара одного посреди деревни. Прекрасно, сердито подумал он, теперь мы участвуем в войне. Надо быть осторожнее со своими желаниями. С другой стороны, у нас действительно хорошая позиция, так почему бы и нет?
Подтянулись оставшиеся силы. Их было двадцать шесть человек — семь топоров, одна настоящая шастелская алебарда, шесть мотыг, лопата и двенадцать вил. Во времена детства Бара не было более устрашающего оружия, чем вилы, когда он убегал с ворованными яблоками. Собери их вместе и что получишь? Настоящую бойню. Ну, посмотрим.
— Топоры, алебарда и высокий мужчина с вилами. Видели, куда пошли часовые? Спуститесь на сотню ярдов до кучи камней. Можете быстро дойти туда, чтобы вас не было видно с дороги?
Один из топоров кивнул.