— Ты имеешь в виду Бардаса Лордана? — тихо спросил Геннадий.
— Именно, — откликнулся Олибрас. — А потом я слышал историю о том, как Бардас Лордан забрал мальчика с собой после падения Города. Я пытался раскопать еще, но ничего у меня не вышло, я слишком занят.
— Подмастерье Лордана — твой сын? — перебил Геннадий.
— Да. И твой племянник. Или двоюродный племянник? Бог знает. В общем, как только я вытряс из этого дурака всю нужную информацию, сразу начал искать место на каком-нибудь судне, идущем на Скону. И тут судьба сыграла со мной злую шутку: из-за войны никто не хочет плыть на Скону ни при каких обстоятельствах. Я чуть не расплакался, честно, это было просто невероятно. Но взял себя в руки и продолжил расспросы, пока кто-то не сказал мне, что полковника выслали с Острова и никто его больше не видел. — Геннадий кивнул:
— Почти так оно и есть. Если тебе интересно, почему я утверждаю это с такой уверенностью, Бардас Лордан — друг моего друга патриарха Алексия. Очевидно, они встретились во время войны.
— Именно так мне сказали. Больше никто ничего не знает, ни куда он уехал, ни о мальчике. И, как я уже говорил, добраться до Сконы было невозможно, поэтому я пришел к тебе. И теперь я спрашиваю, не знаешь ли ты, где Бардас Лордан? Если нет, то как насчет твоей магии, ты ведь умеешь находить людей? Я слышал, такое возможно. — Олибрас поставил кружку на стол и наклонился вперед. — Прежде чем ты возразишь: да, я знаю, что нет никакой магии, есть только прикладная философия. Поэтому я хочу, чтобы ты использовал свою прикладную философию и нашел моего сына. Твоего племянника. Или я прошу слишком многого?
— Как ты… — начал было Геннадий, потом откинулся в кресле, почувствовав приступ тошноты. — Черт тебя побери, кузен. Ты же не один из?..
Олибрас рассмеялся.
— Наверное, это у нас в крови. — Он покачал головой. — У меня есть какие-то способности. Раньше я считал, что это просто удача, только чересчур все было странно. По крайней мере я ничего не мог понять. Обычно удача поворачивалась ко мне спиной. Я могу предсказать с точностью до девяноста девяти процентов, когда в моей жизни наступит переломный момент и дела могут измениться в лучшую или худшую сторону — почти наверняка в худшую. Только иногда, если я действовал быстро, то успевал схватить удачу за хвост, так же как можно согнуть железо, пока оно горячо. Я пытался согнуть его, но что-то шло не так, и ситуация ухудшалась. Однако эти сны-видения посещали меня совершенно неожиданно, как, например, перед ужасным штормом, или атакой пиратов, или такой ерундой, как потеря якоря. Я не придавал им особого значения, пока однажды не поговорил со своим поваром на «Белой розе». Он был из Города и прожил удивительную жизнь, я тебе расскажу когда-нибудь о нем, и учился в Академии, пока не попал в беду и его не отчислили. Он объяснил мне основы Принципа, а до всего остального я додумался сам. Он научил меня слушать голоса, которые иногда посещают меня. — Геннадий мигнул.
— Ты слышишь голоса во сне?
— Ну да, — равнодушно ответил Олибрас. — Это как порой слышишь голоса людей в другой комнате, но ничего не можешь разобрать, пока не прислушаешься. Насколько я понял, я слышу людей, которые умеют колдовать, однако сам я ничего не умею, это происходит случайно. Поэтому я знаю, что волшебники в Шастеле используют тебя для войны с волшебниками на Сконе: Ньессой, Алексием, Аузейл…
— О чем, черт побери, ты говоришь? — спросил Геннадий. — Я не…
— Ну конечно, — усмехнулся Олибрас. — Чаще всего ты ни о чем не подозреваешь. Полагаю, обычно ты просто засыпаешь посреди разговора, а потом просыпаешься с головной болью. Ну, к твоему сведению, в твоей голове идет первоклассная война между Шастелом и Сконой, я слышу отголоски. Настоящие бои: солдаты с луками и алебардами, корабли, осада, даже пехота, хотя, насколько мне известно, ее нет ни у той, ни у другой стороны. Может, это… ну… метафора.
— О, ради Бога, — с отвращением проговорил Геннадий. — Неужели я здесь единственный, кто не понимает, что происходит в моей голове?..