Заключенный покачал головой.
— На другой стороне опушки действительно очень сухо. Но я не могу показать вам, откуда мы пришли. Мы ведь заблудились, помните? Как минимум полдня ходили кругами.
Мысль о том, что армию Стена Могре могли разбить или захватить, обеспокоила Авида Соефа намного больше, чем он предполагал. Соеф искренне ненавидел Могре и знал, что это чувство взаимно. Однако с тех пор, как они вышли на сушу, спектаклем руководил Могре, и Соефу не приходилось заниматься стратегией, он только придумывал, как можно опозорить Могре и его приспешников, когда они вернутся в Шастел. Если его армия серьезно пострадала, то на подготовку к любому серьезному сражению у них уйдут дни, а может, даже недели. Значит, Соеф стал во главе всей экспедиции. Все дальнейшее будет целиком на его совести.
Чертова война! — подумал он горько.
— Что значит «сбежала»?
— Ушла, — беспомощно повторил клерк, — отказалась от поста директора. Она забрала серебряные тарелки и большую часть ценной мебели. Зато оставила все книги и счета.
Горгас глубоко вдохнул и медленно выдохнул:
— Хорошо. Ее дочь уехала с ней? — Клерк выглядел озадаченным.
— Простите?
— Ее дочь, леди Исъют.
— Нет, я так не думаю. Она не взяла с собой никого, кроме телохранителей.
Горгас облокотился о стены и потер щеки руками.
— А кому теперь докладывают штабы? — Клерк пожал плечами:
— Кажется, никому. Думаю, большинство клерков тоже готовятся уйти.
Горгас нахмурился и выхватил из рук клерка мешок, рассыпав счеты по полу.
— Ну, это лучше прекратить. Если кто-то попытается покинуть свой пост, ему придется отчитываться передо мной. А вы проследите за тем, чтобы это сообщение достигло ушей всех ваших коллег. Иначе вам не поздоровится. Как вас зовут?
Клерк вздохнул.
— Риерт Вариль.
— Отлично. Передайте сообщение, а потом возвращайтесь к своему столу. Нет, не надо. Выясните, не было ли каких сообщений. И где, черт побери, находится Южное подразделение? Мне нужно выяснить, много ли осталось врагов.
— Как странно, — ответил клерк. — А я думал, вы всех их перестреляли.
— Узнай как можно скорее, потом доложишь мне. Я буду в директорском кабинете.
Все оказалось правдой, подумал Горгас, положив ноги на стол. Иначе где ее чашка, которую Бардас сделал из старого яблоневого дерева? Ее здесь нет, как и всего остального, за исключением нескольких ничего не стоящих мелочей и вещей, слишком крепко прикрепленных к стенам. Горгас знал, что она ушла: положив ноги на ее стол, он не боялся, что она может войти. Он не ощущал присутствия Ньессы в здании. Она ушла, не поверив, что Горгас сумеет защитить ее от врагов. Снова.
Появился клерк, заметно нервничая.
— Никаких сообщений, директор. Я разговаривал с главами отделов…
— Директор? — повторил Горгас. — Хорошо, продолжай.
— Я разговаривал с главами отделов, весь персонал возвращается к работе. Сержант Грайс и Южное подразделение ушли к болотам, как вы и приказали. О врагах пока ничего не слышно. — Клерк заколебался. — Кажется, война закончилась. Будут еще какие-нибудь распоряжения? — Горгас посмотрел на него.
— А кто-нибудь знает, почему она ушла? Она как-нибудь это объяснила?
— Думаю, она решила, что война стала слишком дорогой.
— Слишком дорогой?
— Мне так показалось. Она сочла, что пришло время урезать потери, сократив работу здесь и сосредоточившись на других направлениях.
— Каких других направлениях?
— Вы хотите сказать, что не знаете?
— О, ради Бога! — простонал Горгас. — Какие другие направления?
И клерк рассказал ему: половина акций в Коллеонском акционерном обществе, мельница на Бизульте, виноградники в Бишесте, доля в Дакасском угольном синдикате…
— Уходи, — приказал Горгас.
Бардас поднял лук. В идеале он бы предпочел, чтобы клей сох не меньше недели, а лучше — еще дольше. Но это было непозволительной роскошью. Кроме того, клей, который он сделал из дорогих стружек, сох очень быстро под яростными лучами солнца. Бардас подхватил веревку и надел одну из петель на верхнюю часть, но заколебался: испугался, что, согнув, сломает лук, и вся работа пойдет насмарку.
На первом этапе он придавал форму костям на животе лука. Это была медленная, тяжелая работа, что имело особенное значение, так как времени оставалось мало. Требовалось соблюдать осторожность. Если части не будут идеально подогнаны друг к другу, живот получится слабым и под воздействием сжатия лопнет. Поэтому Бардас разложил, отполировал и смазал сажей каждый сустав. Пока их равномерно не покроешь сажей, они не подойдут друг к другу так плотно, чтобы между ними нельзя было просунуть волосок. Расположив, измерив и пронумеровав каждую часть, он нанес клей, прижал кости к основе и плотно обмотал веревкой.