В конце концов все его усилия пошли насмарку. Он пытался быть хорошим человеком, однако почему-то через добро перешел к злу. Всегда в итоге получалось зло или что-то ведущее к злу. Похоже на сгибание лука. Под воздействием силы лук, пытаясь приспособиться, растягивается снаружи и сжимается изнутри. Старая пословица говорит, что полностью натянутый лук на девять десятых сломан. Лук развивает наибольшую силу как раз перед тем, как сломаться.
Он верил в свою семью. Он покинул свой дом и ушел в другую семью. Принял на себя ответственность за целый народ. Он поверил в этот народ и через веру пришел к злу. Поэтому он не сожалел о содеянном. Большей частью он делал то, что считал правильным. Он был животом лука.
День выдался долгий, и у Горгаса болело все тело. Он хотел пойти домой, увидеть жену и детей, племянницу, но сначала надо было сделать одну вещь: сказать «спасибо».
Он не видел Бардаса с той ночи в избушке и теперь нервничал, словно юноша, пытающийся постучать в дверь возлюбленной. Но Бардас сделал ему лук, что предполагало если не прощение, то по крайней мере желание установить дипломатические отношения. Он встретится с братом, поблагодарит, перекинется еще парой слов, а потом уйдет. Скажет Бардасу, что Ньесса сбежала и теперь он волен идти куда хочет. Что он может просить всего, чего угодно, Горгас готов сделать все на свете, не требуя ничего взамен. А потом пойдет домой.
— Заходи, — сказал Бардас.
В комнате стоял тошнотворный запах. Бардас, заметив непроизвольную реакцию Горгаса, усмехнулся и произнес:
— Это клей. Изготовление луков — довольно неприятное занятие. Ко всему привыкаешь.
— Слушай, я просто хотел поблагодарить тебя. Я…
— Все нормально.
Горгас не знал, что сказать.
— Садись, устраивайся поудобнее, — продолжал Бардас. — Никуда не бежишь?
— Нет, — ответил Горгас. — Я победил в битве. А может быть, и в войне.
— Это хорошо, — сказал Бардас. — Я однажды победил в войне. Против кочевников. Я так хорошо победил, что они вернулись и сожгли город дотла. Не без посторонней помощи, конечно.
Горгас ждал, что он скажет что-нибудь еще, но его брат молчал.
— Замечательный лук, — нарушил тишину Горгас. — Из чего он сделан?
— Расскажу позже. Рад, что он тебе пригодился. Я беспокоился, что он будет туговат.
Горгас печально улыбнулся.
— Мягко сказано. Тому свидетели мои спина и руки. Хотя тогда меня это не беспокоило.
Бардас кивнул.
— Мощный лук? — спросил он.
— Нет никаких сомнений. Стрелы проходили сквозь доспехи, как будто их и не было.
— Хорошо, — сказал Бардас. — Это всего лишь мой скромный вклад в войну. Стрелял-то ты. Ты всегда хорошо стрелял из луков, которые я для тебя делал.
— Именно!
Бардас пожал плечами.
— А у меня лучше получалось делать луки, чем стрелять из них. Забавно, правда? Взять, к примеру, лук, из которого ты застрелил отца.
Горгас напрягся, однако Бардас продолжал как ни в чем не бывало:
— Сначала я сделал его для себя. Но не сумел попасть даже в дверь хлева.
— Это талант, — тихо ответил Горгас.
— Забавно, правда? Черт побери! Мы же оба были молоды, мы не превратились в тех, кто мы сейчас. Ведь я мог бы сделать то, что сделал ты. Только, — улыбнулся он, — я бы промахнулся.
Горгас молчал несколько минут.
— Зато, — промолвил он, — у тебя лучше получается обращаться с мечом.
— Ты очень добр, — серьезно ответил Бардас. — Могу я задать тебе вопрос?
Тон брата не понравился Горгасу.
— Спрашивай.
Бардас кивнул и немного расслабился.
— Скажи мне честно, зачем ты открыл ворота Перимадеи? Исъют говорит, что тебе приказала Ньесса, но я сомневаюсь.
— Я был там потому, что меня послала Ньесса. К тому же мне это тоже было выгодно.
Бардас кивнул.
— Держу пари, я знаю настоящую причину. Точнее, две причины. Во-первых, ты всегда ненавидел Перимадею за то, что оттуда пришли Хедин и его друг. Сыновья хозяев с деньгами и положением, которые были лучше нас. В этом отношении Перимадея разрушила твою жизнь.
— В твоих словах есть доля истины, Бардас.
— Я тоже так подумал. Другая причина — более личного характера. Ньесса отдала тебе приказание. Значит, несмотря на то что это сделал ты, ответственность лежала на ней. Но я думаю, что ты спланировал падение Перимадеи потому, что там жил я. А ты хотел, чтобы я снова вышел в большой мир, где ты мог бы заботиться обо мне. Ты принес мне Гюэлэн, предупредил обо всем, подготовил для меня корабль. И все лишь потому, что я твой брат. Знаешь, в каком-то смысле это даже мило.