Алексий задумался.
— На место Горгаса? — Ньесса кивнула.
— Да. Он был безнадежен. Я сама виновата, поскольку поставила семью выше бизнеса. Его глупая война разрушила успешный бизнес и свела на нет годы напряженной работы. Он всегда хотел быть солдатом, благослови его Бог, как Бардас и дядя Максен.
Алексий несколько секунд наблюдал за уроком фехтования.
— Кажется, ты не очень расстроена тем, что потеряла Банк.
— Надо быть практичной. Уметь уйти, когда поделать уже ничего нельзя.
— Как Горгас?
— Именно. Между нами: не такая уж большая потеря. Учитывая наше положение и отношение Шастела, у бизнеса все равно не было будущего. К тому же я избавилась от тяжелой ноши, Горгаса.
— Ньесса… — произнес Алексий…
…и открыл глаза.
— Алексий, — сказал Бардас Лордан. — С вами все в порядке?
Тот нахмурился.
— Не уверен. А что происходит? — Бардас сел на кровать.
— Все в порядке. Вы на борту «Белки», корабля Ветриз Аузейл, в капитанской каюте. Мы плывем на Остров. Вы упали в обморок на палубе. Как чувствуете себя сейчас?
Алексий улыбнулся.
— Чуть-чуть болит голова.
— Ясно. Просто головная боль или издержки работы?
— Думаю, просто головная боль. Так что все-таки случилось с Анаутом Могре и армией?
Бардас пожал плечами.
— Когда мы уезжали, было тихо. Если все пойдет хорошо, то не должно возникнуть никаких проблем.
Алексий кивнул.
— Мы спасли много жизней.
— Правда? Честно говоря, мне было все равно. Просто я решил, что продолжать войну бессмысленно.
Алексий взял Бардаса за руку.
— Скажи мне, что произошло между тобой и Горгасом? Почему он бежал?
— Я не хочу об этом говорить.
— Как угодно. В любом случае это остановило войну. — Бардас засмеялся.
— Наверное, вы правы, хотя об этом я беспокоился меньше всего. Так что едва ли правильно приписывать мне эту заслугу.
Алексий взглянул ему в глаза, однако лицо собеседника было непроницаемым.
— А ты думал, чем займешься дальше?
— Чем-нибудь не связанным со столярным ремеслом. Я почему-то больше не переношу клей.
Мужчина и ребенок бегут при падении города.
Высокий лысый мужчина ухмыльнулся. Город за городом модель повторяется. Он мог продолжить аналогию: ворота города открывает брат. Он слышал новости из Сконы.
— Ньесса.
Маленькая девочка, сидящая у него на коленях, подняла глаза.
— Что, папа? Я хочу спать!
— Ньесса, мамочка не поедет с нами. Она останется дома. — Ребенок задумчиво посмотрел на него.
— Почему?
Горгас облизнул нижнюю губу.
— Мамочка и папочка больше не хотят жить вместе. Поэтому ты поедешь со мной и будешь жить на ферме. Там очень весело. Много коровок, овечек, лошадок и разных других зверушек.
Несколько минут Ньесса обдумывала предложение.
— А если мы будем жить на ферме, можно мне завести кролика в клетке?
— Почему бы и нет? У твоей тети Ньессы был кролик, когда она была маленькой девочкой.
Малышка кивнула.
— А потом поедем домой к маме, правда?
— Посмотрим, — ответил Горгас. — Теперь иди спать. — Когда она заснула, Горгас подоткнул одеяло и вернулся на палубу.
— Сколько еще осталось? — спросил он у штурвального.
— С такой скоростью через несколько часов мы увидим Торнойс.
Горгас кивнул.
— А где главный старшина корабельной полиции?
Штурвальный указал наверх, и Горгас поднялся на верхнюю палубу. Необходимо решить некоторые детали. К деталям надо быть внимательным всегда, вне зависимости оттого, большая у тебя армия или нет.
— Это проще простого, — сказал он старшине. — В конце концов, у них нет ни городов, ни деревень, ни армии, ни правительства. Почти ни у кого нет оружия.
Старшина ухмыльнулся:
— Кучка крестьян собирается противостоять человеку, разбившему шастелскую армию? Невообразимо.
Горгас принял комплимент, вежливо кивнув. Вера и преданность его людей были такими трогательными, что они покинули свои дома и семьи, чтобы последовать за ним. Теперь армия стала их семьей. И его тоже.
— Именно поэтому я думаю, что достаточно ста пятидесяти человек. Если не будем спешить и злить их без необходимости, то они сдадутся.
— Вам виднее, — ответил старшина. — Признаюсь, довольно странное место для вторжения.
Горгас улыбнулся:
— Вторжение тут ни при чем. У этого слова негативный оттенок. — Он повернулся и посмотрел в сторону Торнойского мыса, ключа к Месоге. — Скорее возвращение блудного сына, который наконец-то исправился.